Дэниел Стедмен-Джоунз - Рождение неолиберальной политики

В 1970-х годах неолиберальные идеи — монетаризм, дерегулирование и рыночные реформы — не были чем-то новым. Однако, как предполагал ещё Кейнс, это были идеи, к которым политики и чиновники обращались для того, чтобы справиться с крупнейшим со времён Великой депрессии экономическим кризисом. Моя книга рассказывает о том, почему это произошло и как неолиберальная вера в могущество рынков приобрела доминирующую роль в политике Англии и США и сохраняла её на протяжении последней четверти XX в. вплоть до финансового кризиса 2008 г.

Кончину послевоенного экономического устройства ускорила череда катастрофических событий: Вьетнамская война, первый нефтяной кризис 1973 г. и почти полный коллапс трудовых отношений в Англии. Складывалось впечатление, что вдохновлённая Кейнсом политика, на которую правительства полагались в надежде обеспечить послевоенному поколению золотой век процветания и высоких доходов, исчерпала себя. Последовавший в 1971 г. крах Бреттон-Вудской международной денежной системы ознаменовал собой конец эксперимента с фиксированными курсами валют. Предположение, что между инфляцией и безработицей существует простая и управляемая обратная зависимость, знаменитая «кривая Филлипса» (названная по имени новозеландского экономиста-кейнсианца Уильяма Филлипса), оказалось опасным заблуждением. Повторявшиеся кризисы платёжного баланса были самым важным симптомом так называемой «английской болезни», промышленного упадка. И в Англии, и в США появление стагфляции — экономической депрессии в сочетании с инфляцией — означало, что жизнь заставляла правительства сменить курс.

На повестке дня стояла новая политика, призванная заменить Новый курс, «либерализм» [3] Здесь следует уточнить, что сегодня в США слова «либерализм», «либерал», «либеральный» означают комплекс идей и политических принципов, во всех отношениях противоположных классическому либерализму XVIII–XIX вв. Современный американский либерал стремится к всемогуществу правительства, является твёрдым противником свободного предпринимательства и отстаивает всестороннее регулирование, осуществляемое властями. Произошло не само собой, а в результате сознательной подмены понятий Франклином Рузвельтом, искавшим подходящий словесный ярлык для своей программы регулирования экономики. Для этого он выбрал не использовавшееся в США, но престижное и имеющее только благоприятные ассоциации слово «либеральный». Так получилось, что одновременно права на этот бренд предъявил Герберт Гувер и исход спора решился в ходе избирательных кампаний 1932–1940 гг. История борьбы за либеральный бренд рассказывается в книге Рональда Ротунды «Либерализм как слово и символ» (М.; Челябинск: Социум, 2016). Во избежание возникновения путаницы между европейским и американским значениями слов «либерализм», «либерал», «либеральный» в русском переводе настоящей книги эти слова выделены жирным шрифтом, когда используются в американском значении. Исключение сделано для цитат: все кавычки внутри цитат принадлежат авторам соответствующих фрагментов. — Прим. науч. ред. «Великого общества», английскую социальную демократию и кейнсианскую экономическую политику. Стоявшим у власти кейнсовским «практическим людям» эти новые подходы к макроэкономическому управлению, к дерегулированию производства и финансовых рынков, к «проблеме» влияния профсоюзов, к снижению уровня жизни в городах и нехватке доступного жилья казались привлекательными и реальными ответами на экономический и политический кризис 1970-х годов. Поэтому когда развеялась химера стабильности, порождённая Бреттон-Вудским соглашением, политики правого и, что не менее важно, левого толка обратились к рецептам таких известных людей, как Фридрих Хайек, Людвиг фон Мизес, Милтон Фридмен, Джордж Стиглер и Джеймс Бьюкенен (все, кроме Мизеса, в разное время стали нобелевскими лауреатами). Эти мыслители стояли на позиции, которая получила название неолиберализма. Нарисовать точный исторический портрет неолиберазлизма достаточно трудно. Этот термин оторвался от своих сложных и разнообразных истоков. Его очень часто используют как весьма расплывчатое и условное обозначение ужасов глобализации и повторяющихся финансовых кризисов. Но в моей книге трансатлантический термин «неолиберализм» имеет следующее значение: это основанная на принципах индивидуальной свободы и ограничения полномочий государства идеология свободного рынка, которая связала человеческую свободу с действиями рационального и нацеленного на свою выгоду индивида в сфере рыночной конкуренции.

В Европе и США неолиберальные идеи медленно формировались на протяжении пятидесяти лет усилиями «академических писак». Неолиберализм возник в межвоенные годы из дискуссий в либеральной среде по поводу усиления профсоюзов, всеобщего избирательного права и методов управления экономикой в военное время, которые консолидировали наметившуюся в конце XIX — начале XX в. тенденцию к росту полномочий правительств и бюрократии. Такие новые политические течения, как Новый «либерализм»Г.Г. Асквита и Дэвида Ллойд Джорджа в Англии, рассматривали государство не как препятствие для свободы, а как способ предоставить гражданам больше свободы с помощью новых форм социального и пенсионного обеспечения. В США прогрессистские реформаторы полагались на новые научные подходы к социальным проблемам, разработанные в Европе. После свержения царизма большевиками в 1917 г. призрак коммунистической революции уже не исчезал. Тревожное политическое явление возникло и в виде чернорубашечников Муссолини. Во всех этих тенденциях либералы видели угрозу существующим свободам.