Моше Левин - Советский век

Причина происходящего была очевидной: по сути, эгалитарный аппарат представлял собой круг равных. Теперь аппаратчикам предстояло взбираться по лестнице, ведущей к привилегиям и... к ответственности. С одной стороны - стимул, с другой - контроль.

Нижестоящие партийные и государственные администраторы (как правило, члены партии) тоже перестали играть в «пролетарское братство». Верхам требовались жесткие авторитарные исполнители (Сталин называл их «командирами»), они и сформировали правящий слой ( начальство ), структурная иерархия которого стала определять систему должностных продвижений в стране.

«Командиров» всячески поддерживали и восхваляли, но не позволяли им закрепляться на определенном месте и таким образом укреплять свое положение. Это было одной из черт сталинской диктатуры, отошедших в прошлое вместе с окончанием сталинизма.

По мере того как Сталин сжимал тиски личной власти, он упразднял и многие консультативные органы, ранее периодически создаваемые Политбюро. Впрочем, он лишал политического веса любые властные институты, включая то же Политбюро, что немало поражало тех, кто не успел осознать смысл происходящего.

Политбюро в руках вождя.

Назначение и структура этого главнейшего института остаются малопонятными, поэтому следует специально обратить внимание на его деятельность. Особенно в период 1935-1936 гг., ставших годами сильных

политических сдвигов, предшествовавших настоящему землетрясению - 1937 году.

1 февраля 1935 г. пленум ЦК ввел в члены Политбюро Анастаса Микояна и Власа Чубаря. Андрей Жданов и Роберт Эйхе стали кандидатами в члены Политбюро. Шла формальная процедура заполнения пустых мест - об «умеренных» и «радикалах» временно забыли. Микоян и Чубарь сделались членами Политбюро, потому что до этого принимали участие в его работе в качестве кандидатов (с 1926 г. они занимали ответственные посты в партийной иерархии). Анастас Микоян заменил Сергея Кирова (он был убит), Влас Чубарь - скончавшегося Валериана Куйбышева. Жданов обязательно должен был попасть в число кандидатов: с 1934 г. он числился секретарем Центрального комитета, фактически исполнял обязанности члена Политбюро, кроме того, предполагалось, что он заменит Кирова в качестве секретаря партийной организации Ленинграда. Что касается Эйхе, то он, как руководитель обширного региона в Западной Сибири, не мог регулярно принимать участия в заседаниях.

Перераспределение функций и ответственности внутри Политбюро 27 февраля 1937 г. стало знаковым. Возможно, решение о нем было принято на предварительном совещании членов этого руководящего партийного органа со Сталиным. Андрей Андреев покинул пост комиссара путей сообщений и стал секретарем Центрального комитета. Лазарь Каганович принял его пост в комиссариате и остался секретарем Центрального комитета, но вышел из Центральной контрольной комиссии и Московского комитета партии. Андреев вошел в важнейший партийный орган - Оргбюро (готовивший материалы для заседаний Политбюро) и возглавил его. Но составлять повестку Оргбюро он должен был совместно с Николаем Ежовым, руководившим Центральной контрольной комиссией.

Андреев также отвечал за работу отдела промышленности ЦК (где сменил Ежова), курировал отделы транспорта и текущих дел. Одновременно Ежов был назначен на важнейший пост - стал главой отдела «главных органов партии». Другие отделы, в том числе отделы культуры и пропаганды, остались под непосредственным руководством Сталина. Кагановича оставили на должности куратора Московского городского и областного комитетов партии, но также вменили в обязанность работу в Комиссариате путей сообщения. Каганович умел жестко подавлять любые, в том числе едва назревающие конфликты, а в этом секторе требовалась твердая рука.

Эта реорганизация якобы свидетельствует об активности Центрального комитета, и прежде всего его важнейших отделов и главных представителей. Наш источник (данные Олега Хлевнюка) показывает, что подобное перераспределение обязанностей являлось продуманной политикой Сталина, стремящегося с помощью непосильных нагрузок истощить силы ближайших соратников.

Каганович, ранее считавшийся вторым человеком в команде Сталина, утратил свой статус. Формально он был заменен Андреевым, который в некоторых областях разделил обязанности с Ежовым. Андреев занимал важнейшие должности в Политбюро, но руководил наименее значимым отделом (промышленности), в то время как Ежов, который не был членом Политбюро, стоял во главе основных отделов и поэтому принимал участие в заседаниях. Сталин возложил на Ежова ответственность за работу Комиссариата внутренних дел, и тот умело организовал суд над Григорием Зиновьевым. Курируя НКВД, Ежов разработал директивные положения этого комиссариата, создал отдел контрразведки ГУГБ (Главное управление государственной безопасности) и в течение 18 месяцев эффективно контролировал НКВД, пока официально не стал комиссаром внутренних дел. Его первой работой в качестве главы ЦКК стала организация обмена партийных билетов - своего рода начало массовых репрессий, которые не заставили себя ждать и длились на протяжении полутора лет, за которые Ежова можно считать ответственным персонально. Жданова перевели «секретарствовать» в Ленинград, однако обязали каждый месяц проводить десять дней в Москве.

Следуя политике напрасного растрачивания сил ближайших соратников, Сталин решил, что достаточно трех секретарей Центрального комитета (Каганович, Жданов и Сталин собственной персоной) - до этого их было пять. Пост «заместителя» Сталина также упразднили. С этого момента, согласно жесткому расписанию, Сталин видел членов Политбюро гораздо реже и меньше времени проводил с Молотовым и Кагановичем. Нельзя сказать, что их статус понизили, но в 1935-1936 гг. Каганович по любому вопросу норовил заручиться советом (одобрением) Сталина. Его письма вождю полны подобострастия, а ведь раньше он сам принимал окончательные решения и обращался к Сталину без тени раболепия.

Сервилизм высшего уровня власти явственно отражает процесс потери влияния членов Политбюро и возрастание авторитаризма главы государства. Многие решения стали приниматься только на основании подписи Сталина, подтверждающей личное одобрение, а не путем голосования, как раньше. Время критики и оговорок, в прежние времена считавшихся обычными в кругу высокопоставленных вождей, подошло к концу. Просьбы об отставке, отказ подписать некоторые отчеты, ультиматумы в целях защиты интересов каких-либо органов исчезли без следа. Часто документы, содержащие важные решения, оставались в единственном экземпляре. На многих резолюциях стоит только печать Молотова. Другие решения принимались немногими членами Политбюро, посещавшими Сталина на отдыхе в Сочи.