Джованни Гуайта - Шейх Файез эль-Гусейн о геноциде армян: «Ислам непричастен к их деяниям!»

Эта заповедь повторяется в Коране по-разному в нескольких сурах. Например, сура 6 Аль-Энаам гласит: «Каждая душа приобретает грехи только во вред себе самой. Ни одна душа не понесет чужого бремени» (6:164); автор приводит эту и подобные суры в конце книги.

Здесь турки названы незрелыми (букв, «подростками») в их понимании ислама. Многие ревностные арабы-мусульмане смотрели на турок как на недавно обращенных «младших братьев» по вере; тот факт, что турки присвоили себе халифат (см. прим. 109, 254 и словарь в конце книги), воспринимался арабами противозаконным.

Среди наиболее используемых ревностными мусульманами эпитетов города Стамбул были «престол султаната», «дом халифата» и «святилище ислама». Халиф — титул, который после смерти Магомета приняли его потомки, правившие мусульманами. Вначале халиф совмещал светскую и духовную власть, впоследствии светская власть перешла от халифа к султану. В Османской империи султан в Стамбуле пользовался не только светской, но и духовной властью халифа. Присвоение себе халифата требовало бы от турок большей нравственной ответственности и безупречного соблюдения всех религиозных заповедей и предписаний. Верующий Файез эль-Гусейн возмущается тем, что духовная незрелость и одновременно высокомерие турок сопровождаются полным попиранием подлинной сути ислама. Эту тему автор разовьет в конце книги (см. прим. 254), открыто призывая мусульман к неповиновению властям.

Восклицание и одновременно формула клятвы: обычно переводится как «Боже мой!»; здесь скорее как «клянусь Богом!» или «призываю Бога в свидетели!»

Мажусы — это зороастрийцы-маздеи, т.е. приверженцы персидской религии Ахура-Мазды. Слово мажусы и его греческий эквивалент «маги» (μαγοι) означало персидских мудрецов и жрецов; в греческом тексте Евангелия магами названы волхвы (Мф 2,1).

«О Боже!» (букв. — «Преславен Бог!»).

См. прим. 80.

Топоним нам сегодня неизвестен. Yukari по-турецки — «верхний», что плохо сочетается с другим прилагательным kara — «черный». Во французском и английском переводах данной книги это место указано как Kara Pounar (или Bunar), что по-турецки означает «черный родник» (см. прим. 78 Ser Arab Bunari). Как мы уже говорили, такие названия могли носить многие местности в разных вилайетах. Похожие топонимы встречаются и в предместье Диарбекира. Например, в ближайшей окрестности города, вдоль дороги из Севрека находится местность Кауарипаr, чуть дальше, в 20 минут от города, — армянское село Aliрипаr с известным монастырем Аствацацин и рядом местности Каrасаоrеп и Karinca; еще дальше от города, недалеко от дороги, — Karayakup, Karaburcak, Kervanpunar, Hirkapunar, а на самой дороге — Karabahce и Karacadag.

Вали Диарбекира врач Рашид-бей, чтобы не дать эпидемиям распространяться, приговаривал армян к этому, более «гигиеническому» способу смерти. Он также предпочитал сжигать трупы или бросать их в глубокие колодцы или ямы, или сбрасывать в реки, чтобы не оставлять их разлагаться на земле (об этом см. далее прим. 167). Должно быть, это обстоятельство было особенно возмутительно для ревностного мусульманина эль-Гусейна, ибо согласно хадисам пророк особенно строго осуждает убийство через сожжение. Ближе к концу книги автор процитирует следующий хадис: «Говорил пророк Мухаммед (Да благословит его Аллах и приветствует!): "Я вам приказал не жечь людей, ибо огонь — это наказание, которое может налагать только Аллах"».

Начиная отсюда, рассказы Файеза эль-Гусейна об истреблении и депортации армян из Диарбекира, Мардина, Мидиата и всего Диарбекирского вилайета перекликаются со свидетельством другого очевидца — французского монаха-доминиканца Жака Реторэ. С 1874 г. он служил в Османской империи среди сирийцев, несториан и армян. В декабре 1914 г. в связи с войной с державами Антанты турецкие власти решили депортировать его и еще двух французов-доминиканцев из Мосула в Харпут; но по дороге они получили разрешение остановиться на зиму на юге Диарбекирского вилайета в городе Мардин, где была многочисленная армяно-католическая община. Три доминиканца провели в Мардине целых два года и стали свидетелями истреблений местных христиан. Все три француза написали свои свидетельства об увиденном; отец Реторэ писал свою книгу «Христиане — зверям» одновременно с Файезом эль-Гусейном, в 1916 г. Два текста бедуина-мусульманина и католического миссионера удивительным образом дополняют и подтверждают друг друга.

Город Диарбекир в это время также назывался Амид или Кара Амид (т.е. «Черный Амид», т. к. центр города и массивные крепостные стены были построены из черного базальтового камня — отсюда в тексте эпитет «Черный Диарбекир»). Город расположен в современном турецком Курдистане, на берегу реки Тигр, и в древности находился на территории Великой Армении. Согласно армянскому преданию недалеко была древняя столица армянского царя Тиграна Великого — Тигранакерт (поэтому многие армяне ошибочно отождествляют два города). В начале XX века из 35 000 жителей Диарбекира больше половины были христиане (из них около 15 000 — армяне) и только 4130 — курды (по статистике о. Жака Реторэ в городе проживало ок. 30 000 христиан, из которых 25 000 армян Апостольской Церкви, 1000 армян-католиков, 2000 сирийцев-яковитов, 1250 халдеев, 250 сиро-католиков и 200 протестантов). Город был центром большого вилайета, население которого до войны (ок. 470 000) состояло из турок, армян, сирийцев, ассирийцев, курдов, арабов, езидов, греков, евреев; армян, вероятно, было ок. 124 000, хотя официальные османские данные о переписи населения от 1914 г. указывают ок. 73 000, а статистика Патриархата — ок. 105 000. Армяне Диарбекира имели свои церкви, школы, газеты и другие издания и играли важную роль в экономической и политической жизни города. Об этом пишет турецкий историк Осман Кокер: «Работа по меди, ювелирное дело, изготовление кожаных изделий, тканей и ковров были в числе занятий, в которых армяне достигли высокой степени мастерства. Согласно изданию 1914 г. Annuaire Oriental, единственную гостиницу в городе держал армянин по фамилии Мендилджян; армянскими были все 12 фирм, выпускающих ювелирные изделия, и все 10 фирм по изготовлению шелковых тканей; 10 из 11 каменщиков, все 9 торговцев медью, 29 из 38 купцов, занимавшихся продажей хлопка, чернильных орешков, шелка, круп, шерсти и других товаров, были армянами. (...) Хотя в городе было много христианских общин, принадлежавших к разным народам и Церквам — особенно было много сирийцев и халдеев — и тем не менее, представителями христианского населения считались армяне. Вплоть до конца XIX — начала XX в. вице-мэром Диарбекира всегда был армянин. Половина членов городского совета и значительная часть членов совета провинции были христианами, в особенности армянами. Почти все юристы, врачи и фармацевты в Диарбекире были христианами, и большинство из них — армяне. Должностные лица, такие как казначеи, финансовые директора и сборщики налогов, всегда были армянами» (См. О. Köker, Armenians in Turkey 100 Years Ago, Istanbul, 2005, с 314). Армянские жители города и вилайета сильно пострадали от погромов 1894-1896 гг. В начале июня 1915 г. вся армянская интеллигенция и состоятельная элита города были сразу уничтожены; затем, до октября истребили большую часть общины, а оставшихся депортировали в Рас-ул-Айн.