Андрей Мовчан - Россия в эпоху постправды. Здравый смысл против информационного шума

Понимают ли это страны, активно вводящие и готовящие новые санкции? Конечно, да. По их дальнейшим действиям можно будет судить, чего они хотят на самом деле — возвращения России в круг дружественных стран или ее изоляции и консервации. Но в последнем случае внутренние силы истощат ее и в итоге разорвут на куски. Внутреннее чувство говорит мне, что последнее для США и ЕС очень соблазнительно, но рискованно. А либеральные страны рисковать не любят. Вот, собственно, и мой ответ на вопрос, почему серьезных санкций не будет.

Официальная версия причины нынешнего противостояния России и «Запада» — неготовность со стороны западных держав видеть Россию «равноправным партнером». То есть, проще говоря, обида. Возможно, большинство войн в истории официально начиналось из-за обид: прошлых, не искупленных, нынешних, смертельных, требующих отмщения и даже — будущих, потенциальных, которые нельзя допустить. Но в текущем российском положении говорить надо скорее не о том, как обидно текущее российское положение, а о том, насколько обиднее оно может стать в результате наших действий. А также о том, насколько обида, которую мы затаили, это обида на «Запад» и насколько — на себя. Об этом — моя статья на сайте Карнеги (и в TheQuestion), написанная в 2015 году.

Вопрос, как России стать равноправным партнером Запада, как мне кажется, распадается на три: насколько Россия может быть равноправна с США и ЕС; дает ли конфронтация больше равноправия; надо ли быть союзником США и ЕС.

Отвечая на эти вопросы, надо очень точно понимать, что же имеется в виду под словом «равноправие» (как антонимом употребленного в вопросе прилагательного «неравноправный»). Формально, в соответствии с Уставом ООН, все страны мира почти равноправны, то есть имеют одинаковые права на международной арене — за исключением тех, что входят в СБ ООН (у них больше прав по принятию ключевых решений), и особенно тех, что имеют право вето. В этом формальном смысле России нечего беспокоиться. У России есть вето в СБ ООН, которое никому не приходит в голову оспаривать. Это высший уровень политического влияния, наравне с США. В то же время при наличии равных прав у разных стран, конечно, совершенно неравные возможности. Если страна не в состоянии обеспечивать себе достойное экономическое место в мире, то она так или иначе будет зависеть от крупнейших торговых партнеров, и экономическое давление на нее будет иметь успех. Аналогично если эта страна не в состоянии предлагать внешнеполитическую повестку, которая будет близка существенному числу других стран, если она не создаст себе репутацию выгодного и надежного партнера, то ее мнение не будет учитываться на международной арене, что также сделает ее неравноправной с признанными лидерами международной политики. Именно о подобном «неравноправии» мы и будем дальше говорить.

В этом смысле Россия, конечно, страна с урезанными по сравнению с развитыми крупными экономиками правами. Для начала Россия сильно зависит от ЕС экономически — как при наличии конфронтации, так и при ее отсутствии: торговый оборот — 500 млрд долларов; основные поставки сырья из России идут в ЕС; основные технологии и сложные промышленные товары идут из ЕС. Поскольку ЕС может при желании заменить Россию как поставщика и покупателя, а Россия заменить ЕС не в состоянии (сказка про Китай как альтернативу ЕС не выдерживает никакого разумного анализа), Россия в этих отношениях будет младшей и неравноправной. С политической точки зрения Россия полностью проиграла свою позицию на международной арене недальновидной политикой, попытками идти наперекор общему мнению, поддержкой стран, движений и режимов, пользующихся заслуженной репутацией изгоев, агрессивными действиями у своих границ. Так что и в политическом смысле у России «права» сильно урезаны, несмотря на право вето в ООН.

При этом нет никакой надежды достичь равноправия за счет конфронтации с таким мощным блоком, как США — ЕС. Конфронтация вообще плохой способ решать проблемы. А в условиях конфронтации на политической арене с блоком, к которому прислушивается и с которым активно сотрудничает практически весь мир (кроме разве что Северной Кореи), Россия оказывается в изоляции. В результате страдают ее экономические отношения, снижаются возможности для сотрудничества в областях, жизненно важных для ее развития. То есть ситуация эта делает Россию на практике существенно более неравноправной (хотя, возможно, более гордой).

Сделать Россию равноправной могло бы развитие диверсифицированной экономики и проведение той внешней политики, которая привлекала бы союзников, усиливающих своими голосами позицию России. И в этом смысле конфронтация — сугубо вредная вещь: экономику невозможно развивать в изоляции, а найти союзников в ситуации, когда ты сам провоцируешь конфликты, очень сложно.

При этом отсутствие конфронтации не означает необходимости вступления в союз. России совершенно не обязательно становиться союзником США и ЕС, в частности, если мы разумно опасаемся неравноправных отношений в таком союзе, с учетом слабости экономики и испорченной внешнеполитической позиции. Россия вполне могла бы занимать позицию неприсоединившегося государства, не торопясь связывать себя излишними союзническими узами. В случае если в стране начнут происходить серьезные изменения, которые вызовут быстрый рост диверсифицированной экономики, если на международной арене Россия наконец-то займет позицию умного, прагматичного и честного партнера, то спустя какое-то время можно будет уже не бояться союзов — Россия добьется равноправия исключительно за счет самосовершенствования.

Война — особенно «маленькая и победоносная» — имеет официальные оправдания и реальные причины, но также она имеет и последствия — как правило, не соответствующие ни тому ни другому. Майдан на Украине в 2014 году — отличный образец маленькой победоносной войны, на примере которого можно изучать различия между «было» и «стало», «хотели» и «получили». Кое-что об этом я писал для украинского «Фокуса» еще 10 октября 2014 года — в конце 2018-го статья эта не потеряла актуальности.

Многие верят, что Евромайдан был реакцией на отказ Виктора Януковича от евроинтеграции и следствием его воровской политики. Эта вера удобна, так как предлагает быстрые решения: вернуть евроинтеграцию, сменить Януковича. Да еще Россия активно хочет помешать Украине «двинуться к свободе»: захватила Крым, устроила войну на Донбассе, и главная задача теперь — победить Россию.

Но правда в том, что вопрос евроинтеграции был лишь поводом для Евромайдана, как для восстания декабристов — Конституция, про которую солдаты на Сенатской площади думали, что это жена Константина, брата Николая I. Воровство Януковича также было лишь поводом. Сами по себе такие факты революций не производят: и в России, и на Украине есть устойчивая традиция обогащения власти, и Россия тоже последовательно отдаляет себя от Европы, но в ней никаких Майданов нет. В чем Россия и Украина действительно различаются, так это в размере подушевого ВВП. Майдан 2013-го — это протест против состояния украинской экономики.