Андрей Мовчан - Россия в эпоху постправды. Здравый смысл против информационного шума

Соседям и сослуживцам, пишущим доносы…

Чтобы каждый, кто идет по центру, хотя бы на минуту погружался в ужас нашего позора.

Может быть, это сдвинуло бы наше общество хоть чуть-чуть в сторону нормальности?

А когда-нибудь, может быть, у нас появится и памятник «вежливым военнослужащим в отпуске», убивающим граждан Украины на их земле просто потому, что украинцы решили выбрать власть, неугодную нашим правителям.

Нам свойственно делиться — на мужчин и женщин, молодых и старых, своих и чужих, хороших и плохих, красных и белых. На партии, группы, команды, банды, блоки… Нам свойственно бояться всех, кроме входящих в нашу группку, объединенных с нами тем или иным важным для нас признаком. Нам свойственно заботиться о членах группки и доверять им — иногда к взаимной пользе, как в группе эгалитарной, иногда — к собственной выгоде, как в группе примитивной. Но часто (и все чаще) деления искусственны, и худшие из нас используют проведенные в воздухе границы в своих интересах и против интересов наших. Последствия разделений иногда просто печальны, а иногда — апокалиптически страшны. Против любого разделения по «признаку» хочется и должно бороться, пока он не нанес страшного ущерба. И часто, слишком часто приходится бороться уже после того, как ущерб нанесен. Эта часть книги — о делении и его последствиях.

Человек, как это прекрасно описано в работах Юваля Ноя Харари, отличается от своих ближайших родственников способностью верить в воображаемые конструкции и передавать эту веру друг другу. Это свойство позволило нашим пращурам, с одной стороны, начать объединяться в большие группы, не связанные личными отношениями и опытом взаимодействия (что сыграло решающую роль в вытеснении других человекоподобных), а с другой — вступить в жесткую групповую конкуренцию с такими же, как мы, гибридами Homo sapiens, разделившись на противоборствующие группы по критериям, не связанным с историей отношений или объективными факторами. Последнее сыграло на этапе человеческой эволюции огромную роль в обеспечении эффективности естественного отбора социальных структур и в конечном итоге привело нас туда, где мы находимся, — на порог мира, в котором доминируют гуманизм и демократия.

Естественные свойства человека давали ему большие преимущества, когда он жил племенной жизнью, занимаясь охотой и собирательством. В современных условиях высокой плотности населения, еще более высокой плотности социальных и экономических связей и огромных (по меркам доисторического мира) потоков миграции, способность и потребность к совместному мифотворчеству и конкуренции на основе мифа также играют основополагающую роль в социуме: не было бы их, не было бы устойчивых социальных структур, механизма обучения, основанного на литературе, невозможны были бы широкие связи и меритократические конструкции, удерживаемые культурным кодом, даже сами базовые понятия современного мира — государства, закона, юридического лица — были бы невозможны.

Но у этих человеческих свойств есть и обратная сторона. Высшая форма разделяемого мифа — религия — сегодня стала питательной средой для всевозможных регрессивных и деструктивных угроз нашему миру. Религиозные мифы ригидны, их доминанта в обществе всегда противоречит развитию, индивидуализации, изменениям; религии в первую очередь используются для поддержания процессов конкуренции в случаях, когда более эффективны системы сотрудничества. С другой стороны, высшая форма разделяющего мифа — национализм — давно утратила свое позитивное значение (в современном мире деление по национальностям крайне неэффективно, ему на смену пришло деление «корпоративное») и превратилась в крайне опасное заблуждение, источник и прикрытие для мелких и крупных деструктивных конфликтов. Тем не менее и религия, и национализм остаются естественными атрибутами человека и общества — атрибутами опасными, которые необходимо жестко контролировать и ни в коем случае не пропагандировать в обществе.

К большому сожалению, Россия не отличается толерантностью. Православие, превращенное в XVII–XIX веках в обрядовую форму государственной идеологии, закончилось после переворота в 1917 году яростной резней священников и разрушением храмов, чтобы уступить дорогу мало отличимому от вульгарного христианства мифу коммунизма. Дискриминирующий большинство населения Российской империи государственный национализм уступил в XX веке показному интернационализму, который на практике оборачивался активным бытовым национализмом, а во второй половине века — небрежно завуалированным государственным антисемитизмом. На пороге века XXI государственная идеология наконец-то всерьез избавилась от националистических идей — только чтобы приобрести жесткие шовинистические черты и попытаться возродить православную идеологию Российской империи. Результат этого — не только появление и массовое распространение самых мракобесных практик (типа поклонения фейковым реликвиям или распространения бытовых предрассудков — магизма, идей телегонии и прочих), но и рост ксенофобских настроений на бытовом, низовом уровне. Опасность такого общественного регресса сложно переоценить — и приходится о нем иногда писать — как, например, я сделал 26 октября 2015 года в «Снобе».

Опять откуда ни возьмись всплыла тема мигрантов. Вполне уважаемые люди поддаются на провокацию собственных пещерных атавизмов и пугаются «толп мигрантов, сеющих преступность и болезни», и страдают по «своей Москве», которую заполонили мигранты, что «особенно видно на улице и в кафе». Отвечаю, как обычно без спроса, по пунктам и провокативно, чтобы активизировать размышления.

1. На улице и в кафе факты не водятся. Мигрантов в Москве не очень много — в столицах мира (кроме Азии, там просто не заметно, они все похожие) их не в пример больше.

2. Трудовых ресурсов у нас катастрофически будет не хватать. Даже с мигрантами. Это истина, и не надо предлагать насиловать всех местных женщин с 14 до 45 лет раз в 2 года, чтобы их восполнить, хотя это будет значительно эффективнее любой «программы государства по неожиданному увеличению у цивилизованных женщин потребности рожать» — не увеличится эта потребность, на мир посмотрите.

3. Трудовые мигранты из Средней Азии — подарок с небес: живя в кошмарных условиях (афроамериканцам в США такое и не снилось), они умудряются работать за гроши, и при этом преступность среди них (не забудьте, что на них пытаются повесить всех собак, всегда и по любому поводу) в разы ниже, чем среди «коренных», — данные МВД. При этом они во многом одной с нами культуры (намного больше, чем китайцы, например), легко осваивают язык, когда получают такую возможность, не фанатично религиозны и запросто становятся вообще светскими. Они ценят возможность в России работать и готовы на усилия и жертвы, чтобы ассимилироваться, если им это предложить, а маргиналов среди них на порядок меньше, чем среди «нас», — они нам реально улучшают население. Частое мнение промышленников, нанимающих мигрантов, — лучше платить штрафы за нелегалов, чем вынимать пьяных местных из станков и безуспешно пытаться заставить их надеть каски.