Михаил Попов - Советы как форма государственной власти

Это антиобщественное продвижение «демократического порядка» захлебнулось и вызвало отторжение даже части общества и правительственных кругов самого «гегемона». По–видимому, его цель изменилась: теперь это не продвижение мирового «демократического порядка», а именно продвижение «беспорядка», в котором конфликтность является средством держать конфликтующие страны в состоянии взаимного ослабления войной и прочной зависимости от гегемона. Это позволяет сохранять их зависимость от себя в военном, техническом и финансовом отношении на долгие годы и получать крупные дивиденды.

Собственно, ничего нового в такой политике нет: Рокфеллеры разбогатели в период гражданской войны 1863-1864 годов на поставках пороха обеим враждующим сторонам, а в первую Мировую войну американские монополии богатели на поставках нефти обеим враждующим блокам, да и во Второй мировой войне США были заинтересованы и вышли из Великой депрессии и кризиса благодаря ей. Сегодня конфликтность усилилась до степени угроз применения ядерного оружия. Дефицит бюджета и долги США стали астрономическими без перспектив погашения. Так что неудачи и военно–экономический тупик либерализма и империализма налицо.

Но конец либерализма — это не конец истории, это конец предыстории человечества. Это последние уроки и предупреждение человеческому роду о возможной гибели в случае, если империализм не будет преодолен, если человечество не распрощается с предысторией как способом перехода из царства природы в человечный человеческий мир. Начало конца этого перехода положила Великая Октябрьская Социалистическая революция. И хотя силы империализма сумели разрушить её достижения в Европе, мир социализма сохранился практически в ряде стран Азии и Америки, в сердцах миллионов ограбленных и униженных людей, в памяти честных людей, в памятниках техники и искусства, науки и культуры. Поэтому теперь мир не однороден, в нем развивается несколько коммунистических стран, в том числе гигантский Китай. Именно поэтому старый американский ястреб осекся перед смертью и заговорил о «моральном лидерстве» наряду с гегемонией. Но теперь говорить о моральном лидерстве поздно, ибо нет морального достоинства у либерализма, так как он окончательно растерял его, спровоцировав сотни войн, разрушив десятки государств, цинично — без суда, варварски, публично — убив законных глав нескольких суверенных государств. Либерализм был хорош и нужен буржуазии, когда она обманывала народ и свергала феодализм, пока народы обманывались посулами скорого прогресса, технологического переворота, электроникой и автоматизацией производства. Но когда народы сегодня требуют своей доли в результатах прогресса общественного производства, то они знают, чего хотят, хотя многие из них снова и снова обманываются, а то и просто отбрасываются силой к варварству и обрекаются на вымирание. На этот обман работает гигантская политическая и идеологическая надстройка, пропагандирующая абстрактную свободу, произвол вместо свободы, абстрактные права человека, вседозволенность, индивидуализм, однополые браки, аполитичность, беспартийность, тотальную толерантность, свободу бесстыдства, войну «верных» против «неверных», санкции против персон, фирм и целых стран. Но силы прогресса возросли еще больше.

Однако в основе как первобытного, так и современного общества лежит производство — производство материальных благ и самого человека. А вместе с производством вещей и людей общество воспроизводит и свои общественные отношения. Причем так, что они развиваются вслед за развитием материального производства. Поэтому — учил Карл Маркс — эпохи различаются не столько тем, что производится, сколько тем, как производится — какими средствами труда. А от последних зависит и организация общества. Нынешнее производство отличается от прошлых эпох не тем, что также производит пищу, одежду, дома как в древности, а тем, что делает это с помощью новых технологий, большинство из которых существует со второй половины ХХ века.

Производительность человеческого труда с помощью новых технологий возросла так, что производство способно уже теперь удовлетворить разумные человеческие потребности всех живущих людей. Эти технологии создаются высоконаукоёмким трудом в кооперации рабочих, инженеров, ученых, учителей, врачей и других профессий. На них работают рабочие, которые по уровню квалификации в ХХ веке могли бы быть инженерами. Они имеют высокое образование и в своем труде кооперированы с инженерами и учеными. В свою очередь ученые данного поколения получили знания от предшествующих поколений. Таким образом, имеется кооперация живущих и прежних поколений. А производство носит глубокий общественно–исторический характер.

Но современный капитал имеет не только общественное происхождение и общественный характер, но и объединяющие его общественные организации и элементы общинности — он создал в ХХ веке международные организации, международные связи и отношения (communikation), которые объединяют его также и в глобальном масштабе и позволяют координировать свои действия на международной арене. Поэтому он, несмотря на раздирающие его внутренние противоречия, имеет возможности для совместного воспроизводства себя не только как индивида и своей семьи, но и своих родов и класса в целом. Это может показаться натяжкой, но на деле это лишь развитие момента общинности господствующего класса рабовладельческого общества, отмеченного еще К. Марксом и Ф. Энгельсом в «Немецкой идеологии». Они писали: «Первая форма собственности, это — племенная собственность….Общественная структура ограничивается поэтому лишь расширением семьи: патриархальные главы племени, подчиненные им члены племени, наконец, рабы. Вторая форма собственности, это античная общинная и государственная собственность, которая возникает благодаря объединению — путем договора или завоевания — нескольких племен в один город (курсив наш — авт.) и при котором сохраняется рабство….Граждане государства лишь сообща владеют своими работающими рабами и уже в силу этого связаны формой общинной собственности (курсив наш — А. К., М. П.). Это — совместная частная собственность активных граждан государства, вынужденных перед лицом рабов сохранять эту естественно возникшую форму ассоциации» [2].

Эти гражданские общины исследуются и сегодня весьма интенсивно. [3]

Третья форма, это — феодальная или сословная собственность….Подобно племенной и общинной собственности, она тоже покоится на известной общности, которой, однако, противостоят, в качестве непосредственно производящего класса, не рабы, как в античном мире, а мелкие крепостные крестьяне….Эта феодальная структура, как и античная общинная собственность, была ассоциацией, направленной против порабощенного, производящего класса; различны были лишь форма ассоциации и отношение к непосредственным производителям, ибо налицо были различные условия производства.