Михаил Леонтьев - Крепость «Россия»

«Профиль» № 32 (540)

Мифология управляет людьми в значительно большей степени, чем обоснованные реалии. Тем более когда мифы становятся инструментом информационной войны, обеспеченной мощными ресурсами.

На фоне избирательного цикла, в который вступает Россия, мы принуждены увидеть весь набор классических мифов, свидетельствующих о родовой ущербности России. Один из самых распространенных◦— миф о якобы проклятии ресурсного богатства.

Здесь хотелось бы заметить такую вещь: современная мифология очень любит использовать статистику. Однако это не проблема статистики, а проблема пресловутых «статистов». Сама по себе статистика достаточно точная и методологически четкая наука, где существуют ясные критерии репрезентативности. Политические жулики, систематически манипулирующие псевдостатистикой, никакого отношения к этим критериям не имеют и эксплуатируют один из самых банальных мифов: помните◦— «есть ложь, грубая ложь и статистика». Это все равно что вам под видом русского литературного языка подсовывали матерную брань в исполнении нерусскоязычного иностранца. Наш автор упоминает пресловутую фоменковщину. Хотелось бы привести более актуальный пример◦— это илларионовщина, когда бывший советник президента порол откровенную чушь, основываясь на безграмотных и к тому же подтасованных статистических рядах и никогда не удосуживаясь научным, то есть логическим, обоснованием выявленных «закономерностей». Дело в том, что статистическая корреляция◦— это метод выявления степени взаимосвязи внешне никак не связанных между собой явлений. Выявлять зависимость между явлениями, имеющими очевидную логическую связь, глупо и методологически безграмотно: как, например, устанавливать связь между ударом в глаз и появлением синяка. С другой стороны, выявление высокой степени корреляции (опять же при корректном применении метода) между явлениями, внешне совершенно независимыми друг от друга,◦— ну, например, возникновением прыщей при повышении влажности◦— это прикладной методологический прием, интересный как повод для дальнейшего научного осмысления. Общая наша проблема в том, что в современной экономике роль аналитиков выполняют не ученые, выявляющие причинный смысл событий, а биржевые спекулянты. Основной посыл которых: будет так, потому что так было 150 раз в подобных случаях. А самое поганое случается в 151-й раз, и кто бы мог подумать?! Даже слово такое придумали◦— «эконометрика»… Что касается нашей статьи: автор приводит примеры стран, показавших выдающиеся результаты и не обладавших нормативным уровнем современной либеральной демократии,◦— Корея, Тайвань, можно добавить Китай и Сингапур… На самом деле можно назвать две страны, показавшие в XX веке безусловно самые высокие темпы экономического роста. Вы будете смеяться, но это сталинский Советский Союз и гитлеровская Германия… И при чем здесь «ресурсное проклятие»?

Есть вполне живой очевидный пример: Россия Ельцина и Россия Путина. Дело не в Ельцине и Путине. Очевидно, что количество ресурсов в России при Ельцине никак не уменьшилось по сравнению с советским периодом и опять же таки не выросло при Путине. Конечно, поправилась конъюнктура, но не это главное. Главное◦— если вы разрушаете все какие-никакие институты государства, то у вас почему-то возникают проблемы с экономическим развитием. А если вы их кое-как восстанавливаете, то у вас эти проблемы некоторым образом смягчаются. Как заметил булгаковский персонаж: «Разруха не в сортирах, разруха в головах».

«Профиль» № 34(542)

В потоке демагогии на тему о всемирном торжестве демократии, об отступлении России от демократических принципов не находится места и времени определиться в том, что такое на самом деле пресловутая «демократия» и какое она касательство имеет к собственно реальному народовластию. Так вот. Мы, кажется, нашли самое место и самое время.

Все, что здесь изложено, не претендует на открытие или озарение. Это все вещи вполне банальные, то есть от этого не перестающие быть очевидным фактом. Существует только две жизнеспособные (совместимые с жизнью общества) формы реального существования «демократии». Либо демократия цензовая◦— то есть реальная демократия для избранных. Либо демократия «управляемая»◦— то есть имитация демократии для всех. Вся современная либеральная демократия есть демократия управляемая. И не может быть никакой иной. «Неуправляемая демократия»◦— это охлократия: террор и хаос, быстро переходящие в зверский тоталитаризм.

Дело в том, что всеобщая◦— прямая, равная…◦— демократия подразумевает формальное равенство совершенно неравных индивидов. Ни в профессиональном, ни в интеллектуальном, ни в имущественном плане, ни с точки зрения мотивации ответственности. Голос дегенерата-алкоголика равен голосу профессора-интеллектуала и т.д. Такое формальное равенство, будь оно реализовано,◦— это как если бы в акционерном обществе одинаковым голосом обладали мельчайшие миноритарии pi владелец контрольного пакета. Или на ученом совете◦— профессор и студент-недоучка. Такая система просто не могла бы функционировать. Поэтому механизм реальной демократии◦— это всегда механизм компенсации формального равенства.

Исторически демократия◦— то есть форма правления, где власть избирается гражданами, имеющими определенные права,◦— родилась как демократия цензовая, демократия для избранных. В классической античной демократии граждане◦— это воины, имеющие свое постоянное место в строю (в фаланге, в легионах Рима). Гражданин◦— тот, кто обязан в любой момент отдать жизнь за страну. Это, по сути, обмен прав на жизнь. Именно эта связь есть незыблемая основа неотъемлемости прав. Вся последующая эволюция «демократии»◦— процесс разрыва этой связи вплоть до полного ее исчезновения. То есть нынешние политические права (не путать с правами человека вообще) не основаны ни на чем. И, таким образом, принципиально отъемлемы.

Процесс разрыва проходил в несколько этапов. «Право в обмен на жизнь» рассосалось с появлением наемного войска. Право трансформировалось в привилегию, а жизнь◦— в деньги. Современный парламентаризм родился как участие налогоплательщиков в принятии решений относительно судьбы их налогов. Чтобы объявить войну, королю нужно было согласие налогоплательщиков эту войну оплатить.

«Модельная» американская демократия «отцов-основателей» в начале XIX века допускала к выборам 12% взрослого населения. Разнообразные имущественные цензы в пересчете превышали нынешний миллион долларов. То есть, по сути, это и была «элита». Один из «отцов-основателей», Александр Гамильтон, называл народ «великим чудовищем». И сами они рассматривали демократию в первую очередь как инструмент обуздания этого «чудовища».