Леонид Млечин - Путин и Трамп. Враги, соперники, конкуренты?

Отношение Соединенных Штатов к Советской России было сформулировано сразу после Гражданской войны: американское правительство не намерено признавать советское правительство, которое не представляет в полной мере волю народов России.

Об этом свидетельствуют роспуск Учредительного собрания и тот факт, что большевики не допустили всенародных выборов. О безответственности лидеров Советского правительства свидетельствует их отказ признать обязательства России перед другими странами. И наконец, тот факт, что эти лидеры злоупотребляют привилегиями дипломатических представительств, используя их в качестве каналов для распространения революционной пропаганды…

В 1933 году американским президентом стал Франклин Рузвельт. Уже из его предвыборных речей следовало, что он намерен признать режим в Москве. Советский Союз — самоизолировавшийся от внешнего мира — не играл сколько-нибудь значительной роли в глобальной политике. Но Рузвельт чувствовал, сколь опасен приход Гитлера к власти. Для противостояния немецкому фашизму требовались все союзники, которых только можно было найти.

В октябре 1933 года президент Рузвельт подписал послание председателю ЦИК (формальному главе советского государства) Михаилу Ивановичу Калинину с предложением направить в Вашингтон советского представителя для переговоров о нормализации отношений между двумя странами. 7 ноября нарком иностранных дел Максим Литвинов сошел в Нью-Йорке с борта океанского лайнера «Беренгария». Плавание продолжалось целую неделю. Наркома ждала встреча с Рузвельтом.

Американцы хотели получить от Советского правительства гарантии, что оно не станет с помощью Коммунистического Интернационала поддерживать организации, которые ставят своей целью насильственное свержение американского правительства.

Кроме того, американцы надеялись вынудить советское правительство согласиться со свободой вероисповедания, в частности, позаботиться о том, чтобы персоналу американского посольства в Москве была обеспечена возможность религиозного обучения своих детей.

Третьей крупной проблемой был вопрос о долгах и будущих кредитах. Поскольку Советский Союз принципиально отказывался выплачивать долги прежних правительств и компенсацию американцам за национализированную собственность, кредитов Москва не получила.

У каждой стороны имелся список претензий, но вместе с тем наличествовало и желание установить дипломатические отношения, хотя и Рузвельт, и Литвинов подозревали друг друга в попытке обмануть партнера.

Когда Франклин Рузвельт 7 ноября 1933 года без пятнадцати шесть вечера впервые принял наркома Литвинова, президент Соединенных Штатов сразу заговорил о том, что религиозные свободы в России — базовое условие для переговоров об установлении дипломатических отношений.

17 ноября Рузвельт опять принял Литвинова и вновь завел разговор на эту тему.

— Ну, хорошо, Макс, — говорил американский президент наркому, — знаете разницу между религиозными и нерелигиозными людьми? Вот в чем она заключается. Вас воспитали благочестивые родители. Через какое-то время настанет вам срок умирать, и что же, Макс? Вы вспомните своих родителей — хороших, набожных евреев, которые верили в Бога и возносили ему молитвы. Я уверен, они и вас научили молиться.

Литвинов покраснел, как рак, не зная, что ответить. Рузвельт продолжал как ни в чем ни бывало:

— Сейчас вы считаете себя атеистом. Но я говорю вам, Макс, вас воспитали в религиозном духе. И когда придет время умирать, вы будете думать о том, чему вас учили ваши отец и мать…

Максиму Максимовичу, искреннему коммунисту и в силу этого атеисту, было не по себе, но он упрямо защищал позицию советского государства: верить в Бога не запрещено, хотя это и не приветствуется. Он договорился с Рузвельтом только об одном: американские граждане, приезжающие в Россию, получат возможность посещать церковную службу…

Президент сказал жене, что добился двух третей того, чего желал, но каждый раунд переговоров с советским наркомом так же мучителен, как рвать зубы без наркоза.

16 ноября 1933 года дипломатические отношения с Соединенными Штатами были установлены. Это стало звездным часом наркома иностранных дел. После возвращения Литвинова Сталин подарил ему дачу.

Первым американским послом поехал в Москву Уильям Буллит. Он долго ждал этого часа, уговаривая последовательно нескольких президентов признать Советскую Россию. Буллит женился на вдове американского коммуниста Джона Рида, похороненного у Кремлевской стены. Но посла ждало большое разочарование. Он писал о Сталине: «Президент Рузвельт думал, что в Москве сидит джентльмен, а там сидел бывший кавказский бандит».

А вот обещание пустить в страну католического священника, который бы духовно окормлял американских дипломатов, было исполнено. Католическая церковь тоже стала жертвой борьбы против «реакционного духовенства».

В декабре 1922 года закрыли католические церкви Петрограда, а в марте 1923-го в Москве арестовали группу католических священнослужителей и посадили их на скамью подсудимых как «участников контрреволюционной организации церковников». Экзарх русских католиков Леонид Иванович Федоров заявил на суде:

— Мы смотрим на советскую власть как на наказание Божие за наши грехи.

Прелата Константина Будкевича, который в Петрограде преподавал в тайной семинарии и отказался сдать власти приходские ценности, признали виновным в «сопротивлении Советской власти и ослаблении пролетарской диктатуры». Его расстреляли, что вызвало в мире возмущение как свидетельство очевидного преследования христиан.

В марте 1934 года в Москву приехал священник Леопольд Браун. Он выучил русский язык и двенадцать лет мужественно переносил все тяготы служения в атеистическом государстве. Посол Буллит сочувственно говорил ему:

— Отец Браун, своим присутствием здесь вы бросаете вызов Советскому Союзу.

Многое его поразило. Нескончаемые очереди за хлебом, невероятная разница между образом жизни простых людей и новой советской ЭЛИТЫ:

«Нет сегодня страны с таким бьющим в глаза неравенством между нищенской бедностью и богатейшей роскошью, какие существуют в Советском Союзе. В обычной квартире для одной семьи теперь проживает несколько семей. Одной уборной, одной ванной комнатой и одной кухней пользуются двадцать-тридцать человек. А важные персоны, партийные руководители, комиссары высшего ранга затмевают роскошью своей жизни бывшую российскую аристократию. Причем партийные боссы относятся к своим подчиненным с высокомерным презрением».

В середине 1930-х закупали в США американскую военную технику, включая танк «Кристи», авиационные и танковые моторы, артиллерию и радиоаппаратуру. Но 2 декабря 1939 года, через два дня после начала войны с Финляндией, президент Франклин Рузвельт ввел «моральное эмбарго» на поставки в СССР продукции двойного назначения. Санкции сказались на советской военной промышленности, особенно бедственно — на производстве авиамоторов. Попытки заменить американских поставщиков немецкими имели лишь частичный успех.