Виктор Каменев - Россия, 21-й век [СИ]

Угораздило же малую умереть!

В тишине послышался голос брата:

— Таблетки, значит. Три раза в день. Вот как у нас столичные доктора лечат. А ещё очки напялил.

Все, кто был в избе, повернули к нему головы.

— Может быть, доктор тут не при чём, — подала голос мать.

Деверь глянул на неё презрительно.

— Дура баба! Не при чём! А таблетки эти кто подсунул? У Даздрапута пацан тоже умер, и ему он точно так же таблетки оставил! А ещё он деду Павлу ногу лечил, но дед Павел умный, он его мазь в отхожее место бросил, вот и жив!

Мать девочки обхватила голову руками и снова заплакала.

Народ в избе гомонил. Ропот становился всё громче. Кто-то крикнул:

— Чего делать-то будем?!

— Докторишку этого надо к ответу притянуть! — громко сказал дядя умершей девочки. — Это ж сколько он народу потравит, ежели его не остановить!

— Пусть хотя бы похороны оплатит! — взревел отец девочки.

Люди заговорили все сразу. Слышались слова: "полиция", "казаки".

— Значит так! — повысил голос дядя. — Докторишка этот мне сразу не понравился. Я нутром чую — не доктор он вовсе. По радио вон постоянно повторяют: берегитесь диверсантов, сдавайте их властям. Я так думаю, народ: этого типчика нам самим захватить надо. А там и выясним, чем это ему подорожник не нравится.

— Где ж ты его станешь искать? — поинтересовался брат.

— А у нас одна дорога — в Апостоловку. Деревня большая, больных тоже может быть больше. Пока всех обойдёт… Спрашивать будем, он не шибко скоро ездит, далеко не сбежал.

Кое-кто начал расходиться, но большая часть пришедших осталась.

— А ежели на казаков нарвёмся или там на полицию? — спросили из толпы.

— Договоримся, — спокойно сказал дядя. — А наберётся нас душ с тридцать, так и казаки к нам не сунутся. Я сейчас к Даздрапуту. Кто с нами — встречаемся около погоста через полчаса.

С этими словами он шагнул за дверь.

— Не ходи! — громко прошептала мать умершей девочки мужу, схватив его за штанину. — Давай хоть похороним сначала!

Но тот уже ничего не слышал.

Ведь если по справедливости, то большая часть докторова добра должна ему достаться, как пострадавшему. Лошадь можно забрать себе, бричку отдать Даздрапуту. И деньги у него водятся — балбес Вэвэпут, прислуживавший в трактире, говорил, что сдачу доктор не пересчитывал, и надули они его на два рубля с полтиной.

Ничего не ответив жене, он выскочил из избы.

Народ потянулся за ним.

В Святогеоргиевке Лекаря ожидал неприятный сюрприз. На след доктора Мезенцева диверсант напал, но след этот оказался подпорченым. Ещё сохранился отпечаток колёс докторской брички в грязи неподалёку от трактира, и дурак-прислужник охотно показывал его желающим, норовя сбить за эту услугу вознаграждение с досужих зевак. Накануне похоронили двух маленьких пациентов доктора. Он осматривал их, оставлял таблетки. По деревне шатался хромой дед и орал, что доктор Мезенцев — агент Сатаны, который и ему, хромому деду, подсунул мазь, но он, хромой дед, мазь эту самую выкинул, а потому и жив остался и душа тоже сохранилась.

Зачем Сатане понадобилась душа такого идиота, да ещё и с больной ногой, Лекарь так и не понял, но переспрашивать не стал.

Среди деревенских ходили какие-то неясные, но мрачные слухи о неких мужиках, зачем-то притворяющихся артелью, и всё это сулило доктору Мезенцеву неприятности.

В трактире, за обедом, Лекарь изучил карту местности. Дорога была только одна — в соседнюю Апостоловку. Вряд ли доктор поехал по изрезанному оврагами лесу.

Лекарь поговорил с местными, после чего отправился к старшему команды паломников и сообщил, что дальше пойдёт пешком.

— Зачем? — спросил тот. — У нас ведь маршрут давно проложен. Места поклонений, места отдыха — везде забронировано.

— Грешил я много, — признался Лекарь. — Придётся ножками, а не в автобусе разъзжать.

— Денег не верну, — предупредил старший.

— Я на это и не рассчитывал.

И Лекарь незамедлительно направился в Апостоловку.

Лес выглядел неживым — какая-то хворь покрутила деревья, согнув стволы, а некоторые и вовсе повалила в мох и папоротники. Лекарь бежал по старой просеке, до предела сократив путь к соседней деревне.

Лес начал редеть. Лекарь остановился перевести дух, присел на корточки, разложил на колене карту, потянулся за компасом и вдруг боковым зрением уловил движение справа.

А затем он рванул из-за пазухи пистолет и совершил убийство, хотя в отчёте Управлению определил свои действия санитарной обработкой района.

Выстрел сухо щёлкнул в тишине осеннего леса. Мешковатая фигура справа обмякла и схватилась за древесный ствол, но всё равно упала.

Лекарь метнулся к телу и быстро обыскал его.

И тут же послышались шаги с треском ломающихся под ногами веток. Шли люди — много людей — и шли они к нему. Лекарь обернулся в ту сторону и увидел деревенских мужиков. Они выбрались на просеку и встали перед диверсантом полукругом. Лекарь насчитал семнадцать лжеартельщиков, у каждого из которых что-то имелось в руках: либо топор, либо вилы.

— Так, — сказал Лекарь. — Вы кто такие?

— А мы у тебя то же самое спросить хотели, — нагло ответил предводитель мужиков, испепеляя диверсанта пронзительным взглядом из-под козырька кепки.

Некоторые заметили ноги трупа, который Лекарь не успел затащить под молодую сосенку. Они принялись толкать локтями соседей и показывать им тело. Лекарь понял, что мирного разговора с ними уже не получится и выхватил из внутреннего кармана удостоверение.

— Ты хотел что-то спросить? — уточнил он у наглого главаря, медленно двигаясь к нему. — Дать тебе документы?

Крестьянин натянул кепку почти на кончик носа, спрятал топор за спину и попятился.

— Кто-то хочет узнать мою фамилию? — продолжал Лекарь, помахивая красной книжечкой с двуглавым орлом. — Звание? Должность?

Теперь пятилась уже вся банда.

— Да мы ж ничего такого, барин, — умиротворяюще забормотал один из мужиков. — Просто спросили. Знаете же, какие времена ныне; всё время по радио говорят, что надо быть бдительными.

— А мне сорока на хвосте принесла, будто вы самосуд собрались устроить, — строго сказал Лекарь, резко останавливаясь и пряча удостоверение во внутренний карман.

Остановились и мужики.

— Да мы смотрим, вы уже сами устроили, — заметил главарь банды. — Просто спросить хотели.

— Что-то уж больно вы любопытные, — заметил лекарь. — Знаете, кто это?

Мужики молчали. Лекарь подошёл к мёртвому телу, приподнял его голову и показал им.

— Монашка это, — нехотя пробормотал главарь.

— Она заходила в хаты, где потом умерли дети?

— Ну, заходила. Молилась. Это вы, барин, её пристрелили?