Виктор Каменев - Россия, 21-й век [СИ]

От переизбытка чувств напали на близлежащие территории, но получили, надо признаться, жёсткий отпор. Отец Лука в ту пору был маленьким, но до сих пор в памяти остался жуткий вой истребителей-бомбардировщиков над городом. Люди стояли на улицах и смотрели в небо. Мать тогда перекрестила его и прикрыла ему глаза ладонью.

Бог в очередной раз уберёг Святую Русь. НАТОвцы не стали бомбить городов. С самолётов сбросили только листовки. "Люди, опомнитесь!" — кричали красные буквы на белом фоне.

Не все в то время умели читать.

Но в видео этих материалов нет. А было бы неплохо показать коварство и жестокость безбожников.

Вот снова президент Святой Руси. Но теперь уже растерянный и бессмысленно улыбающийся. Он только что подписал акт передачи власти патриарху. Он не очень-то хотел, но на передаче власти церкви настоял Путин. А до того было полгода крёстных ходов, стычек с полицией, создание своей полиции — православной. Люди верили церкви, верили власти, и уж конечно верили Путину.

"Православной стране — православного президента!" — этот лозунг отец Лука помнил с детства.

Вот!

Делегация от православных Сибири. Поздравляют, речи говорят.

Непонятно. Хотя, если мы были одной страной — зачем же присылать делегацию?

Во всяком случае, Лекарю этого показывать не стоит. Он такие факты просто высмеет.

Почти каждую неделю отец Лука вёл с Лекарем в садовой сторожке яростные дискуссии на религиозные темы. "Не мечите бисер", — говорили духовные наставники. И всё же, отца Луку тянуло туда, к насмешливому атеисту-хахлу.

— Вот ты говоришь: "Наука, наука"! — наседал разгорячённый священник на оппонента. — Вот и докажи мне научно, что бога нет!

— Элементарно, — отвечал Лекарь. — Давай мне научное определение бога — будут тебе доказательства.

— Бог есть любовь!

— Я же просил: научное! Что есть любовь, в таком случае?

И отец Лука покидал сторожку под злорадных смех оппонента с твёрдым намерением дать ему в следующий раз, чтоб аж глаза на лоб повылазили.

Про Сибирь так ничего и не было. Ролики сменяли друг друга. И вдруг отец Лука дёрнулся и оглянулся.

Если бы в дверях стоял ван Буффель…

Но его не было.

А на экране православные активисты громили какой-то научный институт.

— Ну вот зачем это нам? — спрашивал в камеру словоохотливый старичок, листая страницы подобранной с земли книги. — Богу надо молиться, а не дурью маяться. Чем они тут занимаются?

Камера крупно показывала страницу, исписанную громоздкими формулами.

— Ничего не понятно, — продолжал старичок. — Небось, бесов по этим закорючкам вызывают.

И книга, трепеща страницами, полетела в костёр.

Отец Лука промотал вперёд.

На волне возрождения православия пошли переименовывать улицы и целые города. Богоявленск, Крестовоздвиженск — такие названия и впрямь ласкают слух верующего человека. От иностранных послов потребовали креститься в православной вере, что вызвало массовые протесты с нотами, а кое с кем пришлось заново налаживать и без того угробленные дипломатические отношения.

Становление государства не было простым. Стычки на границах, голодные годы… Но отец Лука верил в то, что бог не оставит Святую Русь.

Вот только про Сибирь надо будет толком выяснить, посмотреть в церковных архивах. Дабы утереть Лекарю нос. Тоже ещё умник.

И далась хахлам эта Сибирь!

В дверь постучали. Получив приглашение войти, эконом просунул голову в дверной проём.

— Отче, к вам садовник просится.

— Зови, — ответил отец Лука и выключил компьютер.

Лекарь не заставил себя долго ждать.

— Отче, — заговорил он с порога, — я насчёт удобрений. Надо бы докупить…

Закрыв за собой дверь и подойдя поближе к священнику, диверсант сменил тон:

— Получено указание из центра.

Отец Лука скривился. Помимо воли, у него возникло желание нагрубить садовнику, однако он сдержался и сказал только:

— Я вашему центру не подчиняюсь.

— И не надо, — ответил Лекарь миролюбиво. — Не хватало ещё, чтобы попы подчинялись организации, входящей в структуру НАТО. Но ты у них на жаловании, причём с подробным досье, так что указания выполнять придётся. Да ты не бойся, расстригаться не заставим. У вас намечается заседание комиссии по поводу закрепощения народа на церковных землях и предприятиях. Так вот, тебе предлагается выступить с критикой. Объясни, что это экономически невыгодно, поведай о возможных массовых акциях протеста, намекни на сложности, которые непременно возникнут при делёжке рабов. Ну и там, любовь к ближнему — смотри сам. В этом плане центр тебе доверяет.

— Каких ещё рабов? — надменно спросил отец Лука. — Они там, в твоём центре, с ума все посходили?

— Таких рабов, в которых вы собираетесь превратить всё население Святой Руси. И не надо мне тут брови сдвигать — мы прекрасно понимаем, что попы хотят абсолютной власти. Так вот, нам это категорически не нравится. Мы против рабства. И уж поверь: если увещевания не дойдут, применим другие методы.

— Да как ты смеешь угрожать?! — закричал отец Лука.

— Так что действуй, — закончил Лекарь. — Да, и смотри, чтобы не вышло, как с Мэри Чанг.

Из отца Луки как будто выпустили воздух. Он тяжело осел в своём кресле, по спине пробежал неприятный холодок. Откуда этот проходимец знает про Мэри Чанг? Ведь ни одна живая душа…

— С какой ещё Мэри Чанг? — спросил отец Лука, не узнавая своего голоса.

— Да ладно, не валяй дурака. С той самой Мэри Чанг, у которой ты числился защитничком на суде. Мы точно знаем, что у тебя была готова грандиозная речь. Но ты так и не решился её прочитать. А вот обвинение ничего не побоялось. В итоге Мэри Чанг сожгли на костре — по-моему, на той неделе будет годовщина её гибели. Теперь вспомнил?

Отец Лука вскочил на ноги.

— Что ты несёшь?! И в чём ты меня обвиняешь?!

— Тише! Не знаю, что ты там себе нафантазировал, но ни в чём я тебя не обвиняю. Все вы…

Лекарь махнул рукой и резко сменил тему:

— Так, я тебе всё сказал. У меня работы много.

С тем он и ушёл.

Отец Лука опустился в кресло и схватился за голову. В этот момент он ненавидел Лекаря каждой клеточкой своего тела. Этот диверсант только что разрушил, развалил, растоптал его мир.

Как он вообще посмел говорить о Мэри Чанг?!

Отец Лука запустил компьютер и вызвал её. Она вынырнула в дальнем углу кабинета — так отрегулировал аппаратуру ван Буффель.

— Ты не должна меня осуждать, — сказал ей отец Лука. — Этот идиот Лекарь ничего не понимает; ляпает языком, лишь бы не молчать.

Мэри Чанг покачивала бёдрами.

Это ещё не было танцем. Она только разогревалась. А разогревшись, Мэри Чанг взрывалась. Движения её иначе, чем сумасшедшими, было и не назвать; казалось, что у неё вообще нет никаких костей.