Виктор Каменев - Россия, 21-й век [СИ]

Доктор Мезенцев с некоторым недоумением разглядывал голые стены амбулатории, мебель, состоящую из шкафа, стола и двух табуретов.

Хоть бы какой-нибудь плакат о необходимости соблюдать гигиену висел…

Фельдшер молчал. Он понимал, что человек пришёл непростой, и взашей его не вытолкаешь. Если верить костюму — какая-то шишка. И что ему здесь нужно?

Не дождавшись предложения, доктор Мезенцев сел на табурет.

Фельдшер чуть было не предложил ему чаю, но вовремя одумался. Конечно, станет такой господинчик чаи с ним гонять! Ему купюру сунуть нужно. Интересно, сколько дать?

— Согласно сто двадцать второму приказу, — заговорил доктор. — Православного Министерства здравоохранения, в каждом населённом пункте, насчитывающем свыше тысячи жителей, обязана быть амбулатория. Но я, признаться, не ожидал. Частенько этим приказом пренебрегают.

"Проверка!" — мелькнула в голове фельдшера страшная мысль.

Он подскочил с места.

— Да вы сидите, — радушно сказал доктор. — Я — лицо неофициальное. Просто заглянул. Возможно, у вас имеются какие-то вопросы? Могу помочь, посоветовать — я в своё время лечил в столице.

Фельдшер покосился на него и стиснул стакан.

— Вы, простите, пациентов где принимаете? — поинтересовался доктор.

— Дык, это… Здесь же! — выдавил из себя фельдшер.

Это была его первая фраза с момента появления посетителя в амбулатории. Ободрённый завязкой диалога, доктор предложил:

— Я могу вам помочь с некоторыми лекарствами, шприцами, перевязочными материалами. Бесплатно.

"Ага, — подумал фельдшер. — Конечно, бесплатно, верю, чего уж там".

А вслух ответил:

— Не извольте беспокоиться, ничего не нужно. Финансируют нас в достаточном объёме.

— Отрадно это слышать. Но, возможно, у вас есть текущие больные с какими-нибудь непонятными случаями? Буду рад вам помочь. Могу даже сам по адресам поездить.

"Да, на этих адресах тебе нарассказывают", — мелькнула мысль у фельдшера.

— Спаси вас бог, ничего не надо. Сами справляемся потихоньку. Да и не могу я посторонним лицам давать информацию. Вы же должны понимать, если сами лечили.

— Конечно-конечно, — ответил доктор. — Впрочем, если передумаете, то я в гостинице "Ангел господень" остановился. Мезенцев моя фамилия. День отдохну, потом дальше поеду.

Доктор поднялся. Фельдшер тоже встал и проводил его к выходу. На улице стоял сырой, пасмурный день, веяло холодом. Фельдшер дождался, пока доктор свернёт за угол, после чего запер амбулаторию и помчался к попу, на бегу проклиная губернское начальство, не соизволившее предупредить о визите столичного доктора.

Попа дома не было. Однако, договорённость между ним и фельдшером о том, чтобы последнему в случае необходимости разрешали звонить по телефону, имелась; а посему прислуга без лишних вопросов пустила гостя в прихожую.

Начальство по телефону успокоило взбудораженного медработника, сообщив, что доктор Мезенцев проверок проводить не уполномочен, а посему и не проводит (а, следовательно и купюр никаких ему совать не нужно), однако от его помощи рекомендовало воздержаться.

На том и порешили.

"Пусть только сунется завтра, — мелькнула у фельдшера грозная мысль. — Ужо я ему дам! Проходимец!"

Возвращаться в амбулаторию не было никакого желания, и он отправился в кабак, отметить своё сегодняшнее приключение.

Транспорта диверсантам не полагалось.

Лекарь раздумывал о том, чтобы забрать у своего попа велосипед, всё равно стоящий в сарае без дела, но и на нём ездить в такую погоду по разбитым колеям, именуемым в этой стране дорогами, не очень-то хотелось.

К счастью, в газете, которую почтальон сунул между прутьев забора, обнаружилось объявление о наборе группы для автобусного паломничества по святым местам.

Лекарь помчался к месту сбора.

Ему повезло — свободные места ещё имелись.

Пока местный поп благословлял паломников в путь, а потом все вместе творили молитву, Лекарь купил в дорогу пирожков и журналов. Помолившись, народ попёр рассаживаться. Лекарь занял место у окошка. Ему ещё не приходилось ездить по святым местам, надо будет себе премию в Управлении за это выбить.

Поехали не сразу. Сначала кого-то ждали, потом что-то грузили в багажные отсеки. Лекарь несколько раз выходил покурить. Но в конце концов, окропленые святой водой и овеяные дымом из кадильниц, автобусы натужно взревели двигателями и тронулись в путь.

Лекарь выглянул в окошко. Если всё будет хорошо, то уже завтра получится встретить доктора.

И он уткнулся в журнал.

Доктор бездумно смотрел из окна на одноэтажную улочку. Когда умерла жена, для него как будто остановилось время. Он не смог её вылечить, не разглядел вовремя первые симптомы, упустил время.

Нужно было чем-то себя занять, полностью сменить обстановку. Он сменил. Езда в бричке под дождём, ночёвки в гостиницах и трактирах не лучшим образом сказывались на его здоровье, но доктор уже не обращал на это внимания.

Большую часть своего времени он теперь проводил в бездумном созерцании пейзажа за окном очередного трактира или зада лошади, тянущей бричку — пока какое-нибудь неудобство, вроде затёкших от однообразной позы ног, не выводило его из этого состояния.

Дочь предлагала продать квартиру и переехать к ней.

— Я так и поступлю, — ответил ей тогда доктор. — Но не сейчас.

У него теперь была миссия. И ещё он хотел, чтобы притупилась боль утраты.

В дверь тихо постучали.

— Войдите! — пригласил доктор.

Вошёл неприметно одетый человек с картузом в руках.

— Здравствуйте, — сказал он. — Вы — доктор Мезенцев?

— Я. Чем могу помочь?

— Крутоверхов моя фамилия. Мещанин. Много о вас наслышан. Умоляю, доктор — вылечите мою жену! Совсем плоха.

Доктор немедленно поднялся, взял в руку чемоданчик.

— Какой диагноз? — осведомился он, вынимая из шкафа плащ.

— Какой диагноз?

— Вы показывали больную медикам?

— Ну да. Привёл к местному фельдшеру. Он помазал йодом больное место — и всё.

— Позвольте, то есть как это — йодом? А осмотр что дал?

— Да какой там осмотр, господин доктор! Сказал, что, наверное, молились мало и грешили, вот бесы и свили себе гнездо у моей жены в нутрях. А она мается.

Вдруг одинокая слеза показалась в уголке глаза мещанина Крутоверхова, но он тотчас же стёр её пальцем.

— Едем, — сказал доктор.

Народу в избу набилось много, но вели себя тихо. Мать в чёрном платке уже выплакала все слёзы и теперь молча сидела около застывшего тельца дочери. Отец стоял у окна, глядя во двор, и подсчитывал: могилу — сам, доски есть, гроб сколотят с братом, на обед вот только придётся потратиться. А ещё заплатить попу и за место на погосте.