Владимир Павленко - Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот?

Уточнению этого насквозь конъюнктурного, лживого, выдержанного в духе «двойных стандартов» тезиса служит поразительное по своему цинизму признание, что осуществляемая якобы во благо интервенция может иметь еще и другие «цели и мотивы», помимо заявленных. Но это ни в коем случае никого не должно не только останавливать, но и просто волновать. Как говорится, не ваше дело! Меньше знаешь — спокойней спишь!

Не менее показательно обращение авторов доклада к таким, с позволения сказать, «весомым» аргументам, как «разумная надежда» и «разумное основание». Всегда ведь в дальнейшем можно будет сказать, что «разумные основания» вмешаться в конфликт были, а «разумная надежда» не оправдалась. Кто потом рискнет начать разбирательство, оказались ли завершившиеся военные действия «минимально необходимыми» и не привели ли они «к худшим последствиям, нежели бездействие». Игра сыграна, поэтому и взятки гладки!

В-третьих, все, что касается «актов геноцида» или «этнических чисток» и особенно «нарушения норм международного гуманитарного права», в докладе прочитывается максимально широко и получает самую жесткую оценку только в том случае, если проделывающие все это являются, по известному афоризму Т. Рузвельта, «чужими мерзавцами». Когда же мерзавцами оказываются «свои», проамериканские марионетки, точно такие же деяния обычно спускаются на тормозах, а сами они либо отправляются на «заслуженный отдых», либо сохраняются у власти. Иногда, как в случае с Саддамом Хусейном, — до лучших времен, когда придет время принести их в «ритуальную жертву» новым задачам очередного раунда геополитической «Большой игры».

Таким образом, «новый консенсус» по отношению к коллективной безопасности ставит государства перед дилеммой. Как записано в итоговых документах всемирных саммитов по «Целям развития тысячелетия» в Нью-Йорке (2005 и 2010 гг.), выбор состоит между подчинением англосаксонскому Западу, которое маскируется под «выгоды от принятия международных правил», и сохранением независимости и самостоятельности, отождествляющейся с «ограничениями, налагаемыми сужением стратегического пространства» 238.

Авторы доклада, конечно же, являются сторонниками проведения решений о применении силы через Совет Безопасности ООН, предлагая его членам искать «веские аргументы в пользу превентивных военных действий и веские доказательства в их подтверждение» 239. Но при этом они прекрасно отдают себе отчет в субъективности любой подобной аргументации. И, следовательно, в неоднозначности восприятия и оценок конкретных ситуаций нынешними постоянными членами Совбеза, которые зависят от их национальных и блоковых интересов.

Отсюда в докладе появляется недоверие к главному руководящему органу ООН, намеки на его «бессилие и бесполезность», плавно перетекающие в пожелание скорейшего реформирования — в «правильном», с точки зрения авторов доклада, направлении.

«Совет Безопасности имеет все полномочия в соответствии с главой VII Устава ООН на то, чтобы заниматься всем спектром угроз безопасности, с которыми сталкиваются государства. Задача состоит не в том, чтобы найти альтернативу Совету Безопасности как источнику властных полномочий, а в том, чтобы сделать так, чтобы совет работал лучше, чем до сих пор» 558 (выдел. в документе. — Авт .).

Разобравшись с теоретической частью проблемы «превентивного» применения военной силы, Группа высокого уровня ООН по угрозам, вызовам и переменам с чувством исполненного долга переходит к наиболее милым сердцу ее членов практическим вопросам, в центр которых поставлено миротворчество.

Здесь без «наперсточных» приемов, разумеется, тоже не обходится. Проследим, например, как изящно и непринужденно стирается грань между миротворческими операциями «по согласию» и «по принуждению».

«Путаницу в обсуждение вопроса о необходимых силах и средствах внесла тенденция называть миссии по поддержанию мира „операциями на основании главы VI (Устава ООН. — Авт.)", то есть операциями, основанными на согласии, а миссии по принуждению к миру — „операциями на основании главы VII", то есть операциями, основанными на принуждении <...>.

Обе формулировки являются в какой-то степени ошибочными. Действительно, существует различие между операциями, в которых решительное применение силы является неотъемлемым элементом миссии с самого начала (например, действия по реагированию на трансграничное вторжение или вспышку насилия, в контексте которых в последнее время сложилась практика санкционировать развертывание многонациональных сил), и операциями, в контексте которых существует разумная надежда (куда ж без нее! — Авт .) на то, что силу, может быть, вообще не потребуется применять (например, традиционные миротворческие миссии по наблюдению за прекращением огня и его проверке или миссии по содействию осуществления мирных соглашений, в рамках которых до сих пор, как правило, задействуются „голубые каски").

<...> Это обусловлено тем, что даже самая благоприятная обстановка может ухудшиться — когда появляются желающие испортить дело путем подрыва мирного соглашения и создания угрозы гражданскими лицам — и что желательно иметь полную уверенность в отношении способности миссии предпринять ответные силовые действия, если в этом возникнет необходимость.

<...> Генеральный секретарь должен рекомендовать, а Совет Безопасности должен санкционировать развертывание сил такой численности, которой достаточно для того, чтобы сдержать враждебные группировки и дать им отпор» 241(выдел. в документе, курс. — Авт.).

Итак, никакого различия между миротворческими «операциями по согласию» и «по принуждению» не существует: готовиться к тем и другим нужно одинаково. Ибо когда «разумная надежда» на безоговорочную капитуляцию стороны, подвергающейся «урегулированию», «не оправдается» (как с сербами в Косово или хорватской Краине), всегда найдутся «свои мерзавцы», готовые спровоцировать управляемую эскалацию конфликта. Например, Армия освобождения Косова (АОК).

Здесь, правда, имеется один важный нюанс.

«Начиная с середины 90-х годов наблюдается тенденция к развертыванию различных миротворческих миссий на региональной и субрегиональной (то есть натовской. — Авт.) основе. Эта тенденция порождает надежду на формирование регионального потенциала <...>, причем это должно усилить, а не ослабить способность ООН принимать меры реагирования, когда поступают просьбы о направлении „голубых касок". Это ставит перед Советом Безопасности и региональными организациями задачу налаживания тесного взаимодействия и оказания взаимной поддержки в усилиях по поддержанию мира и обеспечению того, чтобы в ходе региональных операций не нарушались общепринятые стандарты в области прав человека <...>» 242(курс. — Авт.).