Владимир Павленко - Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот?

«На протяжении последних двухсот лет <...> мы можем определить две конфликтующие системы философии, а также противоположные идеи государства, общества и культуры. В США, Британском Содружестве и во Франции философия основывается на личности и правах личности. В то время как в Германии со времен Канта, через Фихте и Гегеля, вплоть до 1945 года стержнем философии было всеобщее братство, отрицание индивидуализма и полное неприятие западной классической либеральной мысли во всех ее аспектах » 272 (курс. — Авт.).

Но заметим: признавая отличия между США и Европой, Саттон вроде бы ограничил их актуальность концом Второй мировой войны, хотя четкой линии не провел. Но если бы он это и сделал, все равно было бы понятно, что военный разгром нацистского режима сам по себе не мог в одночасье привести две западные субцивилизации к единому знаменателю. Скорее, речь могла идти о появлении или даже, скорее, о начале формирования некоей управляемой тенденции. И тогда следует согласиться с тем, что в 1945 году, а возможно и раньше был запущен какой-то новый процесс, призванный постепенно сгладить и преодолеть эти противоречия. Какой именно?

Если обратиться к истории, то корни этого процесса, помимо рассмотренного нами «синархистского» проекта, можно отыскать в идее, сформулированной в 1899 году отцом одного из участников мюнхенского сговора — главой британского министерства по делам колоний Дж. Чемберленом, предложившим для преодоления разногласий между Лондоном и Берлином создать некий «тевтонский союз» с участием Великобритании, Германии и США 238. В США те же самые идеи, причем с явной антироссийской подоплекой «обеспечения мира и развития неразработанных территорий», в 1913–1914 годах разрабатывались полковником Хаусом. В Германии этих же позиций придерживался кайзер Вильгельм II, который считал основными противоречия между азиатскими и западноевропейскими (исключая Россию) странами и видел в этом основу будущей солидарности западных народов 273 .

Ясно, что суть этой инициативы с цивилизационной точки зрения заключалась в формировании некоего глобального «западного христианства», основанного на преодолении с помощью совместной геополитической экспансии противоречий между католичеством и протестантизмом. Возможно, именно это предложение, «зависшее» в начале века и не реализованное в 1945 году, строители «нового мирового порядка», наряду с «синархизмом», держали в уме все послевоенное время.

В связи с этим особое внимание обращает на себя тесная координация двух процессов — создания НАТО и ФРГ. Чуть более месяца отделило принятие Вашингтонского договора (4 апреля 1949 г.) от торжественного акта подписания конституции ФРГ премьер-министрами федеральных земель и председателями ландтагов (23 мая 1949 г.), работа над которой была начата специальными решениями оккупационных военных администраций западных держав 274 . Отметим, что в документ включалось положение о воссоединении страны. И сам этот факт не мог рассматриваться иначе, как поддержанный США, Великобританией и Францией вызов оккупировавшему восточную часть Германии Советскому Союзу.

Получается, что с одновременным созданием НАТО и ФРГ из центра конкурирующей с англосаксонским Западом континентально-европейской субцивилизации Германия, сначала западная, а после 1990 года — уже объединенная, постепенно начала превращаться в плацдарм и орудие реализации экспансионистских планов, источником которых мы привыкли считать Вашингтон. В результате расширения НАТО и Европейского союза границы «объединенного Запада» начинают передвигаться на Восток, достигнув, а в некоторых случаях, как с Прибалтикой, и перешагнув рубежи бывшего СССР.

У читателя может сложиться впечатление, что это англосаксы и конкретно американцы во всем виноваты, а Германия вроде бы и ни при чем. Как бы не так! Приведем выдержку из еще одного документа, авторство которого принадлежит ведущему участнику правящей в настоящее время в ФРГ парламентской коалиции — партии ХДС-ХСС. Причем документ этот как бы в насмешку был представлен на суд широкой общественности в мемуарах одного из крупнейших англосаксонских лидеров — М. Тэтчер.

«Единственную возможность предотвратить возврат к нестабильной довоенной системе, где Германия оказывается на границах между Востоком и Западом, дает интеграция центрально- и восточноевропейских соседей Германии в европейскую послевоенную систему и налаживание широкомасштабного сотрудничества с Россией <...>. Если европейская интеграция не будет развиваться, соображения собственной безопасности могут вынудить или подтолкнуть Германию к самостоятельной стабилизации Европы традиционным путем» 275 (курс. — Авт.).

Итак, Германия не только «при чем», не только участвует, но и поощряет продвижение НАТО на Восток, замаскированное формулой «широкомасштабного сотрудничества с Россией». А вместе с ним — и активизацию центробежных, дезинтеграционных процессов на постсоветском пространстве, в том числе в Российской Федерации, о чем свидетельствует проект «Ингерманландия», являющийся частью другого, еще более глубокого замысла, отраженного планом «Петля анаконды». Кроме того, Германия «показывает зубы», как бы предостерегая соседей от возможного недовольства такой политикой, и даже угрожает им переходом к хорошо известному им по историческому опыту «традиционному пути стабилизации Европы», то есть войной. И происходит все это уже после объединения этой страны и распада нашей — СССР.

Мы приближаемся к разгадке того, что все-таки произошло с субцивилизационными различиями между англосаксонским Западом и Германией, на которые указывали Шмитт и Саттон. Так что же?

Наиболее простой ответ — они исчезли, ибо Германия после сокрушительного поражения восприняла цивилизационную проектную идею англосаксонского Запада, отказавшись от своей собственной, — одновременно является и наиболее поверхностным. Это отчасти верно для периода холодной войны, когда планы «еврорегионализации» не выходили за рамки теоретических разработок, зарезервированных в «спящем» Совете Европы. Но как только наметились контуры горбачевской «перестройки», эти идеи вместе с самим Советом Европы «проснулись» и приступили к своей подрывной работе. «Будильником» для этого процесса и послужила концепция «устойчивого развития», получившая в свое распоряжение «приводной ремень» в лице «зеленого движения», политизация которого до уровня правительственной партии опережающими темпами развилась именно в Германии.

Таким образом, предложение Печчеи «укрепить связи между Европой и США» реализуется на практике с помощью «устойчивого развития». И означают они не что иное, как диалектический, опять-таки, синтез «морского» либерального и «континентального» имперского начал. Стало быть, Римский клуб задумывался и создавался как объединяющий их интеллектуальный и стратегический штаб, который должен был обеспечить не только приведение западного мира к консенсусу, но и развитие экспансии положенных в основу этого консенсуса идей «устойчивого развития» за пределы географического Запада. Шаг за шагом — в глобальном масштабе.