Армен Гаспарян - Новая холодная война. Кто победит в этот раз?

Государство, со своей стороны, продолжало поощрять распространение частного бизнеса во все жизненные сферы Страны Советов. Каждый день после программы «Время» в телеэфир выходила забытая ныне и невероятно популярная и влиятельная тогда программа «Прожектор перестройки», выпуски которой занимали от семи до 20 минут в зависимости от количества сюжетов. Ее ведущие в пух и в прах разносили советскую экономику, объясняя все ее проблемы «застойными» тенденциями, и одновременно рассказывали о выдающихся успехах кооператоров всех мастей, которых преподносили как людей будущего, призванных сделать нашу страну такой же процветающей, как страны капиталистического Запада.

Если раньше героями считали «комиссаров в пыльных шлемах», солдат Великой Отечественной, передовиков великих строек и покорителей космоса, то на исходе 1980-х годов вдруг выяснилось, что настоящие герои — это деятели кооперативного движения, коммерсанты.

Соединенные Штаты Америки, конечно, с большой благодарностью встретили весь этот пакет подарков, которые преподнесли им правители Советского Союза. Кооператоров приглашали на всякого рода международные форумы, они там делились опытом, получали награды, им передавали средства на развитие бизнеса.

Наступил 1991 год. Горбачев к тому времени понял, что корабль СССР дал течь — и это еще мягко сказано. Заново сцементировать общество на какой-то ярко выраженной идее или комплексе идей стало невозможно. Никакой альтернативы построению коммунизма КПСС по прежнему предложить людям не могла — поскольку, как я уже говорил, в стране не существовало ни философии, ни политологии, ни социологии. А в обществе стремительно нарастали антикоммунистические и, в частности, антипартийные настроения. На митинги в Москве выходили сотни тысяч людей, и все требовали исключить из Конституции СССР шестую статью, где говорилось о главенствующей роли КПСС в советском обществе, — это, кстати, происходило еще в начале 1990 года. Кризис партийной идеологии налицо. В марте того же года депутаты приняли решение об исключении шестой статьи из Конституции. Эра КПСС в Советском Союзе закончилась. Что оставалось делать генеральному секретарю отстраненной от власти партии Михаилу Горбачеву? Либо терпеливо ждать, когда все, что построено за годы советской власти, рухнет — а к этому все шло: республики Прибалтики объявили о своем суверенитете и желании выйти из состава СССР, что и случилось благодаря попустительству Съезда народных депутатов. На полпути к выходу оказались и республики Закавказья, в частности Грузия. Либо — попытаться в последний раз закрутить гайки, разрешить ситуацию с помощью силы.

Закрутить гайки был призван Государственный комитет по чрезвычайному положению — ГКЧП. Сегодня о людях, которые в него вошли, в левопатриотических кругах принято говорить как о героях-подвижниках, которые нашли в себе мужество бросить вызов экспансии Соединенных Штатов, пытались сохранить страну, готовы были пожертвовать собой, лишь бы не допустить развала СССР… Увы, это абсолютный бред. Первое, чего в принципе не могли сделать эти люди, пресловутые ГКЧПисты, — оказать сколь-либо серьезное противодействие центробежным тенденциям, охватившим страну, поскольку эти процессы были закреплены и признаны не кем иным, как ЦК КПСС, теми самыми партийными лидерами, которые должны были, по логике вещей, с ними бороться. Пришлось бы спорить с самими собой — так что довод о попытке сохранить Советский Союз оставим сразу.

Второй важный момент. ГКЧП в принципе не мог остановить развал Советского Союза: когда вице-президент Янаев, претендовавший тогда на пост президента, вышел на пресс-конференцию, вся страна видела, как у него трясутся руки. Людям сложно было поверить, что такие деятели, как он, могут кого-то или что-то спасти, не будучи способными владеть собой даже на бытовом уровне.

Третий момент. К тому времени в СССР уже совсем перестали глушить так называемые «вражеские голоса» — западные радиопередачи. Поговорка, рожденная в 1970-е годы, — «есть привычка на Руси ночью слушать Би-би-си», — потеряла свою актуальность, поскольку теперь и Би-би-си, и радио «Свобода», и радио «Свободная Европа» никто не заглушал и их можно было слушать в любое время суток без каких-либо преград. Западные средства массовой информации в дни так называемого «августовского путча» подробно рассказывали нашим людям о том, что происходит, и внушали им, что их в очередной раз хотят обмануть и вернуть на тупиковый социалистический путь развития.

Совокупность всех этих факторов и привела к тому, что советское общество ровным счетом ничего не сделало, чтобы поддержать ГКЧП. Больше того, в течение нескольких месяцев после бесславного окончания «путча» это самое общество с абсолютным равнодушием наблюдало, как распадается некогда единая и великая страна под названием Советский Союз.

Запад с нескрываемым изумлением наблюдал за тем, что происходит. Позже, в 1990-х и 2000-х годах, появится целый пласт воспоминаний американских политиков, включая и отставных деятелей ЦРУ, которые были единодушны в одном: мы, конечно же, хотели победить Советский Союз в холодной войне, но никому даже в самых фантастических и сладостных снах не приходило в голову, что Советский Союз в результате может распасться на части — причем добровольно, без какого-либо принуждения. Для этого не потребовалось ни вооруженной экспансии, ни силового давления, ни всего прочего, чем обычно сопровождались подобные процессы в мировой истории. Повторяю, для американцев все это стало просто потрясающим сюрпризом. Они смотрели на гибель СССР и не понимали, как такое может быть. У некоторых американских политологов даже проскальзывала неожиданная мысль — а вдруг все те годы, что длилась холодная война, нужно было совсем иначе работать с Советским Союзом? Вдруг они ошибались в прогнозах, которые выдвигали в течение десятилетий, поскольку история показала — развитие событий пошло по совершенно неожиданному пути.

Абсолютная эйфория американской и вообще западной политической элиты совпала с невероятно продолжительным периодом глубокого уныния, в которое погрузилось общество Страны Советов. Ведь в то время, когда все хотели избавиться от надоевшей модели идеологического управления со стороны ЦК КПСС, ни перед кем из советских интеллигентов-диссидентов в принципе не стояла задача демонтажа самого государства. Все были убеждены, что Россия — это Третий Рим со всеми вытекающими отсюда последствиями. Потеря исконных русских земель, которые вдруг в одночасье объявили себя суверенными странами, воспринималась обществом весьма и весьма негативно. Это первое.