Екатерина Шульман - Практическая политология. Пособие по контакту с реальностью

С другой стороны, необходимо имитировать риторические инструменты автократии. То есть, грубо говоря, пытаться предстать в публичном пространстве страшнее, чем ты есть. Во-вторых, необходимо – и это тонкий момент, который часто не до конца понимают, – представлять себя не страшным диктатором, не кровавым тираном, а, наоборот, некой цивилизующей и сдерживающей силой, которая вынуждена, правя таким диким, с такими авторитарными тенденциями народом, как-то его все время придерживать, как-то все время модерировать его жажду крови.

То есть необходимо посылать такого рода двусмысленные сигналы, как «давайте не будем демонизировать, но давайте рассматривать всё с разных сторон». Необходимо делать вид, что ты уступаешь, и одновременно противостоять постоянному общественному давлению, требующему архаизации, ужесточения, огня и крови. А если бы ты не противостоял, то у нас бы тут уже на всех столбах всех, наверное, перевешали. При этом ты и есть тот самый властный актор, который создал этот запрос. Ты организатор этой самой нормализации, на которую ты потом как бы нехотя отвечаешь.

Для чего нужно создавать своему народу такую ужасную репутацию? Для того чтобы иметь оправдание тому ограничению политических, прежде всего избирательных прав, которое ты постоянно проводишь. Если люди – дикие кровожадные варвары, то понятно, что нельзя позволять им выбирать себе власть на выборах. Пока еще ты у них сидишь, более или менее цивилизованный европеец, а если им самим дать волю, тут-то они выберут: кто говорит «Гитлера» – это пугалка националистического характера, кто говорит «Сталина» – это пугалка левоэтатистского направления. И то, и другое одинаково является аргументом в пользу того, чтобы ограничивать права граждан на самостоятельное определение своей жизни. Вот для чего нужен высокий рейтинг Сталина.

В чем мой научный тезис? Внушение обществу ложных представлений о самом себе имеет целью представить правительство единственным европейцем в России. В нынешней социальной реальности это, мягко говоря, уже давно неправда. Нет, не существует и никакой реальностью не подтверждается, никакими инструментами не замеряется дихотомия «цивилизованная власть против дикого общества».

Наше общество, наш социум сложен, многоукладен и разнообразен. Если пытаться выделить некое общественное мнение, некое общее представление о ценностях, разделяемых жителями России – и этому тоже есть многочисленные подтверждения в исследовательских работах, – мы увидим приблизительно следующую картину. Мы увидим социум, разделяющий те ценности, которые принято называть европейскими. Мы увидим социум индивидуалистический, консьюмеристский, во многом атомизированный, очень малорелигиозный, преимущественно секулярный, с довольно-таки низкой толерантностью к государственному насилию – опять же вопреки тому, что обычно говорят. Еще точнее будет сказать, что те, у кого толерантность к государственному насилию низкая, гораздо лучше объединяются, гораздо активнее себя выражают, чем те, кто относится к этому терпимо.

Мы увидим общество с теми ценностями, которые обычно исследователями характеризуются как «европейские, но слабенькие». Мы увидим общество, в общем, конформное, довольно пассивное, не очень готовое выражать свое мнение, склонное раскручивать ту спираль молчания, которая состоит в том, что люди говорят то, что, как они думают, от них ожидают. Но тем не менее не агрессивное, не кровожадное и совершенно не стремящееся и не мечтающее об установлении в России авторитарного правления.

Для того, чтобы таким социумом управлять недемократическими методами, конечно, нужно представлять его в ложном виде, конечно, нужно ввинчивать ему в голову этот флажок со Сталиным, чтобы потом показывать на него же пальцем и говорить: «Смотрите, какие они».

Я призываю всех не ввязываться в эту игру и не подыгрывать тем, кто ведет ее гораздо более сознательно, чем мы с вами, потому что эти представления о диком и страшном народе, во-первых, не отражают всю полноту и сложность нашей реальности, во-вторых, мешают нам, блокируют нас на пути к прогрессу и развитию.

27.07.2017

Тотальные безобразия, сопровождающие региональные кампании в Калуге, Новосибирске и Костроме, оживили дискуссию «участвовать ли в заведомо несправедливых выборах?». Этот вопрос будет становиться только актуальнее в предстоящие три года, и писать и говорить о нем будут много. Чаще всего приходится слышать две метафоры: сторонники политической абстиненции говорят, что участвовать в выборах на условиях власти – значит садиться играть в карты с шулером. Как бы ни был ты внимателен и искусен, все равно проиграешь, разумнее всего воздержаться. Сторонники участия вспоминают двух лягушек в крынке с молоком: одна сложила лапки и утонула, другая барахталась, пока не сбила из молока масло.

Вопрос «зачем участвовать в выборах, которые невозможно выиграть?» кажется резонным, однако за ним стоит ложное представление о том, кто, собственно, играет и во что. Напомним базовое свойство гибридного авторитаризма: он имитирует как диктатуру, которой по сути не является, так и демократию, чьи институты в нем полноценно не функционируют. У гибридов нет репрессивного аппарата и целостной идеологии тоталитаризма, отсутствует в них и сменяемость власти посредством открытой законной процедуры.

Большого ума не надо, чтобы догадаться, что выборы в режимах этого типа не являются ни свободными, ни прозрачными, ни законными, ни демократическими. Дойдя до этого очевидного заключения, граждане и аналитики склонны делать вывод, что выборы являются «фикцией» и «формальностью» и участвовать в этом бессмысленно. Это логическая ошибка, причина которой – непонимание того, что такое выборы в недемократической системе.

Из того, что выборы недемократичны, не следует, что это формальное мероприятие. Напротив, это значимый политический процесс. В научных терминах, в электоральный период в авторитарной системе региональная власть демонстрирует верность власти центральной, а высший политический менеджмент доказывает свою способность контролировать ситуацию как в центре, так и на местах. Иными словами, выборы мыслятся как массовый праздник вроде елки, когда на управляемой территории все должно быть особенно тихо и благостно. В этот период каждый элемент политической системы уязвим, поскольку происходит разбалансировка интересов властных групп и акторов – проще говоря, война всех против всех в рамках тотального карнавала лояльности.

Но наиболее опасен для гибридного режима, который, казалось бы, «все контролирует», не выборный период, а поствыборный.