Иван Стародубцев - Россия – Турция: 500 лет беспокойного соседства

Однако и здесь идиллией между Россией и Турцией не пахло. Задувший «ветер перемен» сопровождался достаточно прохладными «порывами». В начале 1980-х годов, с приближением конца «холодной войны», ослабление Советского Союза и вытекающий из этого новый баланс сил в мире вызвали к жизни в Турции активную ревизионистскую внешнюю политику, получившую в дальнейшем название «новый османизм». Беря свои корни в пантюркизме и панисламизме, эта политика начала оформляться в идеологию после того, как премьер-министром в 1983 году стал Тургут Озал, и постепенно стала приходить на смену доминирующему до тех пор кемализму Ататюрка – достаточно нейтральному, пассивному и обращенному скорее внутрь, чем вовне.

Как можно судить из специально отобранной для турецких учебников цитаты Ататюрка о том, что Турция должна делать после неизбежного распада Советского Союза, турецкая политическая мысль пытается скрестить «ежа с ужом» – кемализм и новоосманизм. Достаточно любопытным образом получивший свое развитие новый проактивный внешнеполитический курс Турции соседствовал с укреплением ее же торгово-экономических связей с поздним СССР и с Российской Федерацией как с его правопреемницей. Но разговор об этом мы отложим до следующей главы.

Хочешь оставить соседа заикой – поведай ему о своей «единственно верной» национальной идее… Поощрительного хлопка по плечу «Прям зачитался твоим чучхе, до утра не спал… Ну ты даешь, брат!» ожидать не приходится. Зычный призыв «Гей, славяне!» способен мобилизовать мыслительный процесс всех соседей до пределов, граничащих с нечеловеческими возможностями. По сейфам их генштабов стремительно распихивается очередной ворох секретных планов «Б» на случай часа «Ч».

Любопытным образом Турецкая Республика, «привитая» Североатлантическим альянсом во время «холодной войны» от коммунистического поветрия и до крайности убедительно рассказывающая в своих школьных учебниках про чужие «панславизм» и «выход к теплым морям», довольно быстро соорудила кое-что новенькое сама.

Речь здесь пойдет не о кемализме – о нем мы поговорили в предыдущей главе. Кемализм в делах внешнеполитических был достаточно миролюбив, взяв на вооружение лозунг Ататюрка «Мир на родине – мир во всем мире!». Если он и мог чем-то у кого-то вызывать сложную гамму чувств, так это своей несколько воинствующей и немного догматичной светскостью у ортодоксальных мусульман в самой Турции. Что есть их внутреннее дело. Ну, а то, что нейтралитет новой Турецкой Республики, замысленный Ататюрком, продержался не слишком долго после его смерти, так это лишнее подтверждение того драматического несоответствия, которое перманентно сохраняется между «плохой» жизнью и «хорошими» намерениями.

Авторство термина «новый османизм», введенного в оборот относительно недавно, не установлено, хотя список претендентов достаточно велик. В нем мелькает множество незнакомых для российской публики лиц, но есть, безусловно, и известные личности, такие как: Тургут Озал, Абдуллах Гюль и Ахмет Давутоглу. Впрочем, оговоримся сразу, что последний из упомянутых особо не претендует на роль первопроходца, однако его со стопроцентной уверенностью можно назвать главным популяризатором новой османской идеи.

Все трое на протяжении своей карьеры занимали в Турции высшие государственные посты. Все они побывали премьер-министрами. Двое из них достигали вершины турецкой властной пирамиды, становясь президентами: восьмым по счету – Тургут Озал и одиннадцатым – Абдуллах Гюль. Двое из трех – Абдуллах Гюль и Ахмет Давутоглу – прошли «обкатку» в качестве руководителей турецких «моншеров» (так не слишком приветливо в самой Турции называют дипломатический корпус страны, коверкая, по излюбленной местной привычке, французские слова на турецкий лад). Проще говоря, были министрами иностранных дел. Двое из трех, но в другой комбинации – Тургут Озал и Ахмет Давутоглу, – отметились рассчитанными на широкую публику и снискавшими немалую популярность трудами, посвященными новому балансу сил, который складывается в мире после окончания «холодной войны» и распада Советского Союза, а также турецкому евразийству.

Автору посчастливилось стать одним из российских читателей настольного пособия по новоосманизму «Стратегическая глубина» Ахмета Давутоглу, появившегося на турецких книжных полках аж в 2001 году и весьма запоздалым эхом отозвавшегося в России после «самолетного кризиса» 2015 года. Правда, читать пришлось в оригинале, поскольку на русский язык книга так и не была переведена, а греческим и фарси, на которых, похоже, не без намека, книга переиздавалась, он не владеет.

В самой Турции «Стратегическая глубина» выдержала около ста переизданий и стала именем нарицательным вместе с некоторыми ее лозунгами, включая «ноль проблем с соседями». Так что сомневаться в том, что «новый османизм» в определенный момент современной истории страны претендовал на то, чтобы быть мейнстримом ее политической мысли, не приходится. В каком же направлении эта мысль устремилась ныне, после, скажем прямо, не слишком обнадеживающих результатов практического внедрения? Этому вопросу посвящена глава 7.

В общем, посматривая на карту, заметим очевидное: Российская Федерация – не единственная евразийская держава, и не стоит забывать, что нас все же двое таких, претендующих на византийское духовное наследие и статус третьего Рима.

Впрочем, российское руководство о Турции в подобном контексте нередко вспоминает, наглядным свидетельством чему, к примеру, является весьма символичный визит в Анкару главного отечественного «евразийца» Александра Дугина в ранге, как писали об этом турецкие СМИ, спецпредставителя президента России. Что характерно, этот визит состоялся 14–15 июля 2016 года, то есть уже после российско-турецкого примирения и буквально накануне попытки военного переворота, предпринятой в Турции. Бывают и такие вот интересные совпадения, вносящие свою лепту в разнообразные теории заговоров – из серии «российские спецслужбы предупредили Эрдогана о надвигающейся опасности и тем самым буквально спасли», ну а в качестве дипкурьера, по всему получается, был отправлен Александр Дугин.

Однако вернемся к новоосманизму. Полагаю, что термин этот в особой этимологической расшифровке не нуждается: возврат к корням, и даже понятно к каким.

Ранее мы уже упоминали о том, что взгляд на свое имперское прошлое в кемалистской Турции был достаточно прохладным. За исключением отдельных аспектов, на протяжении десятилетий ощущалось неприкрытое равнодушие турецких идеологов к своей собственной многовековой истории. «Не у одних турок», вздохнем мы, пытавшиеся в прошлом веке построить самое прогрессивное общество в мире, причем принципиально иного типа.