Иван Стародубцев - Россия – Турция: 500 лет беспокойного соседства

Чуть больше о практических результатах внедрения Турецкой Республикой нового внешнеполитического курса, в том числе на ярком примере событий «арабской весны», будет сказано в следующей главе.

«Дан приказ ему на Запад!» – по-военному скомандовал Ататюрк. «А нам надо на Восток…» – вежливо поправили на сто восемьдесят градусов выбранное вождем направление идеологи нового турецкого курса спустя каких-то несколько десятилетий. Потом подумали и уточнили: в технологическом смысле Турция пока побудет с Западом, а в культурно-цивилизационном теперь ищет себя на Востоке. Непривычные к таким шпагатам, кемалисты-традиционалисты в конце XX века приступили к интенсивным упражнениям на растяжку.

Озвученная Тургутом Озалом в 1980-х годах так называемая «новая ментальность» прелюбопытнейшим образом бодро вышагивала по Турции параллельно горбачевскому «новому мы́шлению» и к 2009 году дошагала до назначения министром иностранных дел главного «нового османа» страны, автора «Стратегической глубины», профессора Ахмета Давутоглу. Мало того, что абсолютно чужого в традиционно весьма консервативном внешнеполитическом ведомстве, так еще и являющимся наряду с военными и судейскими структурами одним из последних в стране очагов сопротивления новшествам – прибежищем тех самых, «правильных» и зачастую потомственных кемалистов.

Сторонники Давутоглу на вопрос «Кто, по-вашему, этот мощный старик?» ничуть не задумываясь, называли его «вторым Киссинджером». В репертуаре предвыборных песен Партии справедливости и развития появился со временем персональный шлягер, и Ахмет Давутоглу характеризуется в нем как «честный джигит», «мудрый человек» и «ходжа» – «три в одном». Что есть, по всей видимости, беспроигрышная в глазах рядового турецкого избирателя комбинация. Противники выступают с не менее категоричных позиций, вынося свой диаметрально противоположный вердикт – «не политик, а воинствующий активист».

Предоставив им полное право дискутировать между собой, мы, в свою очередь, подивимся тому, до чего же все-таки причудливы повороты судьбы. Просто совпадение – ну, не нашлось в какой-то момент на кафедре Босфорского университета ставки для вернувшегося из заграничной практики и подающего большие надежды ученого Ахмета Давутоглу, коньком которого были «исследования на стыке наук», что в ученом мире особенно ценится. В его случае это были всевозможные сопряжения ислама с политикой, экономикой и администрированием…

В итоге в 2009 году он стал министром иностранных дел Турции, а шесть лет спустя и премьер-министром. Нельзя сказать, что в самой стране не находилось тех, кто все эти годы видел Ахмета Давутоглу… Ну, выражаясь мягко, больше в качестве ученого-теоретика, нежели политика-практика. И не вспоминал иногда незлобным, теплым словом турецких академиков, «зажавших» ставку на кафедре и давших таким образом Ахмету Давутоглу путевку в большую политическую жизнь.

К концу первого десятилетия XXI века новый внешнеполитический курс Турции, взятый за основу Партией справедливости и развития, не только окончательно оформился, но уже начал приносить свои первые плоды, которые не могли не вселять определенных надежд в идеологов «нового османизма» и побуждать их строить весьма амбициозные планы.

Хотя, прежде чем развивать эту мысль, стоит внести небольшое уточнение: термин «новый османизм» все знали, использовали в кулуарах, да и в книгах употребляли, но на публике его произносить было не принято. Ни тогда, ни тем более сейчас. Ну, не комильфо это, как в Гарри Поттере, произносить имя «того-кого-нельзя-называть», возможно, в том числе и во избежание возникновения у неподготовленной зарубежной публики ассоциативного ряда «старые османы» – «новые османы» с сопутствующей эмоциональной окраской.

Поэтому когда немного потерявший осмотрительность Ахмет Давутоглу, если верить анкарским слухам и сплетням, на одном из своих первых приемов с участием послов зарубежных стран отметился многочисленными эмоциональными возгласами «Мы – новые османы!», турецкий МИД попытался это срочно дезавуировать, как это иногда бывает в дипломатической практике – «ну, кашлянул человек, с кем не бывает».

Однако впоследствии Ахмет Давутоглу иногда все же позволял себе выражаться достаточно открыто и определенно. Как, допустим, в одном из своих интервью: «У нас есть наследие, оставленное османами. Говорят “новые османы”… Да, мы новые османы. Мы должны интересоваться странами региона. Мы открываем свои представительства в Северной Африке. Ведущие государства следят за нами с удивлением. Особенно Франция интересуется – что нам до Северной Африки? Я распорядился о том, чтобы Саркози, в какую бы африканскую страну ни поехал, поднимая свой взгляд, видел бы здание турецкого посольства и турецкий флаг. Я дал распоряжение арендовать помещения в самых лучших районах».

То, что говорил Ахмет Давутоглу про «новый османизм», – «это не факт, это гораздо больше, чем факт, – так оно и было на самом деле». В подтверждение этому добавим несколько характерных цифр.

В памятном 2002 году, когда Партия справедливости и развития только пришла к власти, число турецких дипломатических представительств за рубежом равнялось 163. В 2009 году эта цифра увеличилась до 178, а к 2015 году – уже до 229. С похожей динамикой открывались представительства зарубежных стран и в самой Турции, увеличив свой состав за тот же период времени со 166 до 237.

Таким образом, по показателю своей представленности на международной арене Турция за несколько лет буквально ворвалась в десятку лидирующих стран мира. А если сюда добавить тот высокий уровень отбора и подготовки турецких дипломатов, которые пользуются в своей профессиональной среде заслуженной репутацией умелых и вязких переговорщиков, то картина и вовсе получится «маслом». Ближайшей же целью Турции является вхождение в пятерку лидеров, которая пока выглядит следующим образом (по убыванию): Франция, США, Китай, Россия и Великобритания. Для этого число дипломатических, консульских и прочих торговых представительств Турции должно превысить отметку в 252 загранучреждения.

Не менее интересным с точки зрения расстановки Турцией своих приоритетов и акцентов является динамика изменения тех же самых цифр в региональном разрезе – от того, что было, к тому, что стало. Итак, Европа – 81 и 92, Америка – 14 и 25, Азия – 50 и 65, Африка – 14 и 43, Океания – неизменно 4. То, что мы видим, полностью вписывается в озвученные турецкими стратегами планы по расширению присутствия не только в исторически традиционном для себя «ареале», более или менее точно повторяющем географические границы Османской империи в пиковый период развития. Но в начале XXI века речь уже зашла о переходе страны на качественно новый уровень – росте турецкого представительства во всем мире в принципе, включая, в частности, и самые отдаленные от Анатолии уголки – Латинскую Америку, Африку южнее Сахары и Юго-Восточную Азию.