Иван Стародубцев - Россия – Турция: 500 лет беспокойного соседства

Отказавшийся инкорпорировать так называемых «умеренных исламистов» во власть Башар Асад, вплоть до тех самых пор – друг Турции и брат Эрдогана, в один момент был превращен средствами массовой информации в кровавого диктатора, чье имя, согласно нормам правильного турецкого языка, уже стало непонятно как произносить. Теперь он то ли уже стал «Esed», то ли остался, как раньше, «Esat» – толком не разберешь. Серьезнейшая дискуссия в стране на эту тему развернулась, знаете ли…

Тут, конечно, хотелось бы вспомнить выступление самого Эрдогана на митинге в приграничном к Сирии турецком городе Газиантеп в 2010 году. То есть это было в те «старые добрые времена», когда Асада в Турции еще называли «Esat», сам он был частым гостем в стране, а у выхода из самолета его нередко встречал лично Эрдоган. Думается, нет нужды развернуто объяснять, что данный жест означает на языке дипломатического протокола, где сам по себе факт приезда первого лица в аэропорт ой как красноречив, не говоря уже о подъеме его прямо по трапу к выходу из самолета.

До старта «арабской весны» в Сирии оставалось меньше года. Не поскупимся на печатные знаки и приведем развернутую цитату, настолько она выбивается из нынешнего турецкого дискурса.

«Теперь смотрите, дорогие жители Газиантепа. В течение десятилетий Турция была жертвой искусственных страхов и ненужных беспокойств. Внутри страны были созданы искусственные угрозы, за ее пределами – враги. Что нам говорили? Турция окружена: с трех сторон морями, с четырех сторон – врагами. Пришли мы и полностью уничтожили этот стереотип, мы его стерли из нашей жизни. Газиантеп самым непосредственным, самым близким образом является тому свидетелем. Семь с половиной лет назад Сирия и Турция смотрели друг на друга со злобой, постоянно возникала напряженность, время от времени страны оказывались на пороге войны. Пришли мы, сели с моим братом Асадом и обсудили с ним проблемы, существующие между двумя странами, проконсультировались, провели переговоры.

Мы превратили Турцию и Сирию в две братские, в две дружественные страны? Мы наладили в каждой сфере сотрудничество? Мы подписали соглашения о сотрудничестве в экономике, торговле, внешней политике, культуре, искусстве, транспорте, инфраструктуре? Мы предприняли шаги по разминированию территорий на сирийско-турецкой границе? Мы отменили с Сирией визовый режим? ( прим. авт .: каждый вопрос сопровождается одобрительными овациями слушателей.)

Теперь мой брат из Газиантепа кладет в карман паспорт и едет куда захочет: хочет – в Алеппо, хочет – в Дамаск. А мой брат из Алеппо, Дамаска, Латакии и Хомса берет свой паспорт и приезжает в Газиантеп. Я спрашиваю, кто выиграл? Газиантеп выиграл, не так ли? Мой брат ремесленник выиграл, не так ли? Торговец выиграл, не так ли? Промышленник выиграл, не так ли? Мой гражданин выиграл, не так ли? Стало явным, насколько все эти страхи, все эти угрозы были пустыми. Явной стала не польза, а вред политики по созданию врагов…»

Как можно заметить, Эрдоган – выпускник школы имамов-хатыбов и редкого дара оратор – говорит в Газиантепе, используя свой излюбленный прием противопоставления «было до» и «стало после». Понятно, что переломная точка – это 3 ноября 2002 года, когда Партия справедливости и развития, едва только созданная Эрдоганом и сотоварищами, разнесла в пух и прах своих соперников на всеобщих парламентских выборах.

Следует признать, что еще в первом десятилетии XXI века все эти «до» и «после» смотрелись весьма кстати, были аргументированы и убедительны, а посему действовали на аудиторию, включающую, кстати, и идеологических противников, практически безотказно. Введенные в строй фабрики, аэропорты, дороги и мосты, то есть конкретные результаты деятельности нового руководства страны, которые каждый турецкий гражданин мог лицезреть глазами и щупать руками, блокировали любые демарши оппозиции по поводу «разрушения основ кемализма» и «ползучей исламизации», кажущиеся на таком фоне абстракцией и демагогией.

В походе за примерами, относящимися непосредственно к нашему повествованию, снашивать железных башмаков не придется.

Существовал непрерывно с 1987 года в восточных и юго-восточных провинциях страны режим чрезвычайного положения по причине активной террористической деятельности Рабочей партии Курдистана?

Пятнадцать лет этот регион жил, по сути, на осадном положении, с контрольно-пропускными пунктами, ограничениями на свободу передвижения, рейдами и обысками, комендантскими часами и прочими прелестями. За это время там выросло целое поколение, для которого «лицом к стене, руки за голову!» звучало так же привычно, как приветствие знакомого на улице. Но меньше чем через месяц после своего прихода ко власти Партия справедливости и развития чрезвычайное положение отменила просто волевым решением. А потом предприняла самые активные шаги по переводу вооруженного конфликта в русло мирных переговоров. Истории про то, как в 2015 году мирный процесс с курдами был турецким руководством свернут, мы коснулись еще в самом начале нашего повествования.

Тянулась десятилетиями вражда с Сирией, от которой откололась и в 1939 году возвратилась в «турецкую гавань» средиземноморская провинция Хатай? Прямо-таки точь-в-точь по сценарию памятного крымского референдума.

Кстати, почему-то никто из наших политиков и дипломатов для объяснения российской позиции по Крыму ни Хатай, ни Северный Кипр туркам ни разу не вспомнил. По крайней мере, так, чтобы официально и на памяти автора. А следовало бы! Имея в виду их бросающуюся в глаза схожесть, можно было бы предпринять попытку пробудить в наших южных соседях чувство эмпатии. Впрочем, у них и свои чувства к Крыму наличествуют, однако попробовать, чисто теоретически, все же можно. Но это так, к слову пришлось…

Рис. 8. Премьер-министр Турецкой Республики Реджеп Тайип Эрдоган и президент Сирийской Арабской Республики Башар Асад, 2004 (вверху) и 2008-й (внизу) годы.

Две страны не раз оказывались на грани войны, в частности, когда Анкара в конце 1990-х годов поставила ультиматум перед Дамаском, в то время открыто покровительствовавшим Рабочей партии Курдистана, выдать скрывавшегося в Сирии лидера этой организации Абдуллу Оджалана. И продавила-таки – в 1998 году Оджалан был из страны выслан, но, правда, не в Турцию. Успев по пути заехать в Россию, Италию и Грецию, год спустя он был задержан в ходе совместной операции турецких и израильских спецслужб в Кении и с тех пор содержится в тюрьме на острове Имралы в Мраморном море, отбывая там пожизненное заключение.