Иван Стародубцев - Россия – Турция: 500 лет беспокойного соседства

Автору представляется, что в современной России наличествует как качественная аналитическая информация, так и адекватные, лишенные любого рода иллюзий, представления о нашем южном соседе. И автор смеет надеяться, что этой книгой он вносит свою посильную лепту в пополнение общего массива знаний.

Таким образом, в этот самый момент он вполне может обратиться с классической для модераторов фразой «the floor is yours», то есть «дело – за вами», к лицам, непосредственно принимающим решения, и к проводникам этих решений в практическую плоскость. После чего с чувством выполненного долга перейти в конце книги к тому, без чего совершенно невозможно в ней поставить точку. Разумеется, к словам в адрес тех, без кого эта книга либо совсем не появилась бы на свет, либо появилась, но в виде, явно менее устраивающем автора.

Эту книгу я посвящаю своей семье – маме, папе и брату. Ибо кто мы есть и что мы есть без нашей семьи, без самых родных и близких нам людей? Нет их – незачем и жить.

Низкий поклон президенту Института Ближнего Востока Евгению Яновичу Сатановскому и его директору Ефиму Леонидовичу Жигуну – создателям лучшего российского мозгового центра по ближневосточной тематике. Именно многолетняя дружба с ними в итоге и превратила меня, электротехника по образованию, в специалиста-ближневосточника. В этой связи не могу не отметить всех экспертов Института Ближнего Востока, с кем знаком лично и заочно – общение с которыми, разумеется, накладывает на меня свой отпечаток. Особо хочу выделить руководителя аппарата Комитета по международным делам Совета Федерации Евгения Евгеньевича Говердовского. Не будет патетикой сказать, что на чести и профессионализме подобных людей и держится наша Родина.

Не могу не вспомнить уроков Бориса Васильевича Авдеева и Владимира Николаевича Баженова – своих первых руководителей, которые учили… Да всему они учили – писать, говорить, начинать дела и доводить их до конца.

Огромная признательность Вячеславу Васильевичу Тинякову, с легкой руки которого я в свое время и отправился в Турции развивать местную энергетику. Кто знал тогда, что это выльется для меня в три опубликованных книги, сотни статей и десятки выступлений в СМИ по проблематике, нередко весьма далекой от энергетической?

Владимир Павлович Фитин – торговый представитель Российской Федерации в Турецкой Республике оказался первым, кто встретил меня с другой стороны – на турецкой земле и до сих пор остается близким другом и строгим цензором всех моих текстов, нередко спасающим от впадения в разного рода крайности.

Владимир Евгеньевич Ивановский и Андрей Геннадьевич Карлов (пусть земля им будет пухом) – чрезвычайные и полномочные послы Российской Федерации в Турецкой Республике – это люди, чей ежедневный тяжелый труд продвигал вперед российско-турецкие отношения. Светлая им память и искренняя благодарность за регулярное общение и неизменную поддержку.

Я заранее прошу прощения, если кого-то не упомянул выше по причинам чисто технического свойства. Но Вы можете быть уверенными в том, что у меня отличная память на все то хорошее, что каждый из Вас для меня сделал.

Говоря о личной памятливости автора, отдельной строкой хочу обратиться к публике совсем другой категории – разного рода врагам, недоброжелателям, завистникам и «спихотехникам». Как в жизни каждого человека есть свет, так есть и тень. Вот там в тени лучше и оставайтесь.

Безусловно, на некоторые из перечисленных ниже вопросов в настоящее время нельзя дать однозначный ответ, однако это не является достаточно веским основанием для того, чтобы их перестать задавать и оставлять поиски.

1. Что представляют собой правила реагирования на воздушные угрозы, введенные Турцией на сирийско-турецкой границе?

После эпизода 22 июня 2012 года, когда сирийскими ПВО над Средиземным морем был сбит разведывательный самолет «Фантом» F-4, Турция ужесточила правила реагирования на угрозы на турецко-сирийской границе. Обобщенно под этими правилами подразумеваются правила военного реагирования на нарушение другой страной воздушного пространства и/или на угрозу, возникающую для территории страны. До 24 ноября 2015 года Турция применяла их несколько раз. Наиболее заметным эпизодом стал сбитый турками сирийский вертолет, пересекший границу 16 мая 2015 года. Важным критерием применения правил является продвижение объекта вглубь территории страны и представление с его стороны очевидной угрозы.

2. Установлен ли факт нарушения воздушного пространства Турции со стороны российского «Су-24»?

Единого мнения по поводу нарушения российским «Су-24» не достигнуто. Карты, представляемые российскими и турецкими ведомствами, различаются.

Турецкая сторона говорит о 17-секундном нарушении своего воздушного пространства и напоминает, что это уже было не первое нарушение. В частности, ранее были признанные обеими сторонами эпизоды 3 и 4 октября 2015 года. Более того, и после инцидента 24 ноября турки продолжали заявлять об аналогичных происшествиях, в частности в начале 2016 года, однако особые правила реагирования на воздушные угрозы ими по отношению к российским самолетам больше не применялись. В свою очередь, российская сторона утверждает, что факта нарушения не было, а удар был нанесен по самолету на четырехкилометровом удалении от турецко-сирийской границы. Немаловажно, хотя само по себе и не является доказательством российской версии, что самолет упал на сирийской, а не на турецкой территории.

Рис. 13. Траектория следования российского бомбардировщика СУ-24 в районе турецко-сирийской границы 24 ноября 2015 года согласно данным турецкой стороны (вверху) и Генштаба Российской Федерации.

3. Предупреждали ли турецкие военные российских летчиков перед нанесением удара?

Турция настаивает на том, что российский самолет на протяжении 5 минут был предупрежден не менее 10 раз об опасном приближении к турецкой территории, и в доказательство своей версии обнародовала в СМИ запись сделанных предупреждений. На эту версию должны по идее работать заявления голландского и ливанского пилотов гражданских лайнеров, находившихся в тот момент в районе происшествия, которые также утверждают, что они слышали предупреждения. Однако эту информацию турецкому новостному агентству «Anadolu» пилоты сообщили на условиях анонимности, что вызывает естественные сомнения в ее достоверности.

Российская же позиция, согласно показаниям штурмана сбитого «Су-24» Константина Мурахтина, звучит следующим образом: «Ни по радиообмену, ни визуально ( прим. авт .: турецкая сторона ничего не сообщала). Вообще не было контакта. Поэтому мы заходили на боевой курс в штатном режиме. Нужно понимать, какая скорость у бомбардировщика и какая у истребителя «F-16». Если бы нас хотели предупредить, то могли бы показать себя, встав на параллельный курс. А так ничего не было. Да и ракета пришла в хвост нашего самолета внезапно. Мы даже визуально ее не наблюдали, чтобы успеть сделать противоракетный маневр».