Хантер Томпсон - Страх и отвращение предвыборной гонки – 72

Ред. : Я не знаю, насколько глубоко вы хотите погрузиться в это, но те цифры очень меня заинтересовали. В июле у Никсона было 52 процента голосов, а в сентябре — 56.

ХСТ : Эти опросы проводились до съезда Демократической партии.

Ред. : И все же вы говорите, что он стабильно терял голоса… Но если он терял часть своего электората, то откуда же Никсон брал новые голоса?

ХСТ : Согласно Кэдделлу, он получил их от людей, которые проголосовали бы за Макговерна, если бы он не…

Ред. : Если бы не дело Иглтона… Ладно, тем временем, по вашим данным, Макговерн потерял 13 процентов из тех 37, что имел в июле, но по-прежнему имел 34 процента в сентябре. В ком он черпал поддержку?

ХСТ : По Кэдделлу, он получил почти всех перебежчиков Никсона — тех людей, которых в июле разозлило зрелище банды фриков, одержавших верх над партией, и эти люди тогда решили, что они демократы, но не будут голосовать за Макговерна.

Ред. : Другими словами, если бы не дело Иглтона, Никсон фактически неуклонно терял бы голоса, а Макговерн медленно, но верно привлекал бы к себе избирателей Хамфри… Поэтому решающим фактором, по данным Кэдделла, стал массовый отток избирателей от Макговерна к Никсону в результате дела Иглтона. Я просто хочу уточнить это.

ХСТ : Да, это так.

Ред. : Теперь вопрос: сейчас, когда мы разобрались с этими двумя теориями, к какой вы бы присоединились, или у вас есть собственная?

ХСТ : Ну… Я не уверен, но я сильно сомневаюсь в том, что Макговерн смог бы победить даже без инцидента с Иглтоном.

Ред.: Почему?

ХСТ : Ну, это не значит, что другой кандидат с теми же взглядами, что у Макговерна, не сумел бы одержать победу… Или даже кандидат с более радикальными взглядами, чем у Макговерна.

Ред. : Так вы думаете, что причина кроется в самом Макговерне?

ХСТ : Я думаю, что элемент нерешительности и готовность — как он сказал в своем интервью — сделать все возможное, чтобы создать «коалицию большинства», не принесли ничего хорошего… Я думаю, это отвратило от него многих. Это лишило его поддержки так называемого «голоса молодых». И демократов в стиле Уоллеса, с которыми я говорил в Сербском зале в Милуоки. Они не были согласны с ним, но воспринимали его — снова это слово — как прямого, честного, «другого» политика, человека, который на самом деле будет делать то, что обещал, и добьется реальных перемен.

Ред. : Вы думаете, они изменили свое мнение главным образом из-за Иглтона? Эти люди Уоллеса?

ХСТ : Нет, дело не в людях Уоллеса. Но было очень много всего, что повредило ему: эта поездка на ранчо Линдона Джонсона, подмахивание мэру Дейли, одобрение кандидатуры Эда Ханрахана, прокурора штата Чикаго, который был осужден за убийство Фреда Хэмптона, лидера «Черных пантер»…

Ред.: Макговерн одобрил Ханрахана?

ХСТ: Да. Кроме того, он одобрил Луизу Дэй Хикс в Бостоне.

Ред.: О, нет!

ХСТ : Женщину-расистку, которая выдвигалась в конгресс…

Ред. : Она победила?

ХСТ : Нет, я думаю, что она проиграла. И Ханрахан проиграл, несмотря на поддержку Макговерна… Но все это повредило ему так же, как и то, что его кампанию возглавил Ларри О’Брайен, который покинул его как раз перед Днем труда. О’Брайен назвал кампанию Макговерна банкой с пауками, сумасшедшим домом… Он заявил, что там царит некомпетентность, и кучка самовлюбленных фриков носится по кругу, и никто ни за что не отвечает. Такие заявления тоже не помогли Макговерну.

Ред. : О’Брайен сказал все это?

ХСТ : Да, у него совершенно съехала крыша.

Ред. : Вы голосовали за Макговерна?

ХСТ : Да.

Ред. : Почему?

ХСТ : Это был голос против Никсона. Не думаю, что Макговерн был бы плохим президентом. Хотя в качестве сенатора он лучше. Но полагаю, что тип стандартного политика-демократа, каким он стал — или и был им все это время и просто, наконец, вышел и признался, кто он есть на самом деле, причем больше своими действиями, чем словами, — я не уверен, что такой человек когда-либо сможет выиграть президентскую гонку. Те, кто раньше был группой поддержки для таких политиков — поддержки Стивенсона, традиционного либерала, — потеряли веру во все то, что должен отстаивать либерализм. Сам либерализм провалился, и тому есть довольно веские причины. Слишком часто люди, которые представляли его, компрометировали себя. И еще дело в том, что у таких людей, как Никсон, — у таких кандидатов, как Никсон, — есть многообещающее начало, которое дает им огромное преимущество. По моей собственной теории, которая звучит довольно безумно, Макговерн выступил бы против Никсона лучше с такой же неорадикальной кампанией, которую он вел на предварительных выборах. Не радикал в левом или правом значении, но радикал в том смысле, что он выступил с политикой нового типа, предстал как человек, который на самом деле схватит систему за уши и встряхнет ее. И отвечает за свои слова. Черт, он все равно не добился бы худшего результата. Это почти невозможно — проиграть больше чем 23 процента… И я думаю, что эта страна готова к кандидату в президенты нового типа, действительно радикальному, такому, который мог бы потребовать конфискации всего унаследованного богатства, например, или ввести 100-процентный налог на сверхприбыль… Скажем, Уоллес, если бы он понял, какой запас прочности у него был, и если бы его не подстрелили, мог бы отправиться на съезд Демократической партии с опасным блоком избирателей — достаточным, чтобы доминировать на съезде и если не победить в выдвижении, то получить право вето на кандидата. Уоллес выступил на предварительных выборах даже лучше, чем он сам ожидал, но к тому времени, когда он понял, что происходит, было уже слишком поздно подавать списки делегатов в штатах, где он проводил свою кампанию… Он занял второе место в Пенсильвании, побив как Макговерна, так и Маски, но не получил ни одного делегата. Он занял второе место в Висконсине, но и там он вряд ли получил делегатов… В то время как Макговерн в Пенсильвании, закончив вместе с Маски на третьем и четвертом местах, получил, насколько я помню, 17 делегатов.

Ред. : Просто потому, что Уоллесу не удалось подать заявку?

ХСТ : Он был очень странным в этом вопросе. Он заявился более чем с 300 делегатами в Майами, но мог бы получить в два раза больше — больше, чем Хамфри… Это была простая оплошность, недостаток уверенности в себе. Но я думаю, что люди Уоллеса были просто ошеломлены полученными результатами, однако к тому времени, когда они поняли, что происходит, было уже поздно что-то менять.

Ред. : И вы думаете, что эта сила сумеет выдвинуть в 1976-м нового кандидата, который сможет победить?