Леонид Млечин - 10 вождей. От Ленина до Путина

Конечно, все вскочили и последовали «бурные аплодисменты». Брежнев не испытывал никакой неловкости от того, что, будучи совершенно немощным человеком и сохранив за собой высший пост в КПСС и СССР, сам же доложил об этом делегатам съезда. Произошла полная девальвация элементарных нравственных ценностей. У генсека и тех, кто сидел в зале съезда. Генеральный секретарь своим физическим и духовным состоянием являл символ распада, крушения, эрозии системы.

И вот через полтора года после этого съезда Брежнева не стало. Многие в душе встретили его кончину с облегчением. Старцы в политбюро – с тревогой. У них сразу же возник вопрос: кто? Некоторые, услышав эту весть, испытали слабые проявления надежды. Может быть, наконец что-то будет меняться к лучшему?

Начался долгий, долгий траур страны. Создавалось впечатление, что хоронят не вождя ленинского государства и ленинской армии, а дело основателя этой Системы. Все причины для искреннего горя имели лишь руководители военно-промышленного комплекса. Это было любимое детище генсека, и он немало сделал вместе с Д.Ф Устиновым для роста объема военных мышц СССР. Но на этом страна и надорвалась.

В день смерти созвали внеочередное заседание политбюро, по привычке произнесли девальвированные слова: человек «величайшего авторитета», «очаровательная простота», «исключительный талант», «выдающийся руководитель»… Генсек умер утром 10-го, но по старой большевистской традиции решили немного «потемнить»: сообщить народу лишь 11 ноября в 11 часов. А траур объявили на 12, 13, 14 и 15 ноября. В день похорон отменили занятия в школах, произвели орудийные залпы, пятиминутные гудки и т. д. {808}.

Брежнев ушел из жизни, когда уже невооруженным взглядом была видна не просто стагнация, а гниение общества. Поэтому эпитафией брежневскому правлению могли бы быть его собственные слова, сказанные им 18 марта 1975 года в Будапеште на встрече с руководителями компартий Восточной Европы:

«Трудностей, да и грехов у нас, наверное, много» {809}.

Еще по инерции о Брежневе поговорили неделю-другую и… он как-то незаметно исчез из жизни людей: без горестей и печали. Правда, политбюро успело 18 ноября 1982 года, через неделю после кончины генсека, специально обсудить вопрос «Об увековечении памяти Л.И. Брежнева».

…На руках у членов высшей коллегии проект постановления по этому вопросу. Первым, естественно, откликается новый генсек:

Андропов:У меня вызывает сомнение переименование города Запорожье в город Брежнев. Почему? Во-первых, потому что хотелось назвать городом Брежнев город, находящийся в РСФСР. Во-вторых, Запорожье, если его рассматривать с исторической точки зрения, не особенно подходит. Он связан с Запорожской Сечью, с казацкими волнениями и т. д. Может быть, нам лучше назвать городом Брежнев город Набережные Челны…

Мне кажется, не следует называть космодром именем Леонида Ильича. Все же не следует связывать имя Леонида Ильича с ракетами, а космодром – это ракеты. Мне представляется, что лучше было бы назвать именем Леонида Ильича Звездный городок в Щелковском районе Московской области.

Тихонов:Я поддерживаю предложения, высказанные т. Андроповым, и вместе с тем считаю, что было бы правильным назвать именем Леонида Ильича, например, Нурекскую ГРЭС… Может быть, следует также присвоить имя Брежнева шахте «Распадская» Кемеровской области.

Андропов:На шахте «Распадская» недавно была большая авария, погибло много людей. Может быть, не следует эту шахту включать сюда.

Тихонов:Я не возражаю. Можно было бы присвоить имя Леонида Ильича ледоколу «Арктика»…

Андропов:Я – за.

Тихонов:Можно было бы присвоить имя Леонида Ильича Оскольскому металлургическому заводу… Что касается наименования площадей, то сюда следовала бы добавить также город Киев.

Устинов:Можно также присвоить имя Брежнева морскому пассажирскому судну, а речному – пока воздержаться… {810}

Решили принять постановление, но к вопросу об увековечении памяти Брежнева вернуться, дабы украсить его именем еще несколько «объектов».

Но возвращаться не пришлось. И те улицы, площади, корабли, заводы, города, осчастливленные именем очередного, четвертого «вождя», вскоре стряхнут с себя плоды обычных кабинетных решений. Брежнев останется в памяти людей пространства, именуемого когда-то СССР, как слабый, посредственный человек, который почему-то исполнял обязанности главы государства, Верховного Главнокомандующего, лидера единственной партии. К нему не сохранится чувств уважения или злобы, преклонения или непримиримости.

Образ Брежнева – это не только провозвестник крушения Системы, но и символ заката большевистской власти, к которой люди, в своей основе, давно стали равнодушны. Страха такая власть теперь уже не вызывала. Уважения – тоже. Закончился самый «спокойный» период советской истории. Страна стояла на пороге драматических перемен.

Просто пришло время во весь голос заявить: многие люди и даже сама партия безразличны к идеям, которые навязаны им в качестве духовной пищи. Уверен, Брежнев сам почти ничего не знал из так называемой «сокровищницы марксистско-ленинской идеологии». Но был, по положению, ее высшим Жрецом.

Если Ленин, Сталин и в какой-то мере Хрущев были способны «оживлять» мертвящую идеологию коммунизма, то Брежневу это оказалось уже не под силу. Впрочем, и никому другому.

История смертью Брежнева поставила вопросительный знак: что и кто дальше? Но время Горбачева еще не пришло. Мимолетные наследники Брежнева – Андропов и Черненко – продолжили консервативную линию четвертого «вождя».

Социальная и историческая инерция большевизма оказалась очень сильной. Удовлетворительного выхода из тотального кризиса не было видно. Страна давно уже находилась в глубоком тупике.

После смерти Брежнева страна находилась в таком положении, когда в общественном сознании нарастали ожидания перемен.

Однако соратники умершего «вождя» думали сейчас о другом. Особенно те, кто рассчитывал занять опустевшее кресло генсека. Это прежде всего Андропов и Черненко. Но у Андропова было преимущество: его поддерживала армия в лице члена политбюро, министра обороны маршала Д.Ф. Устинова, к тому же друга Юрия Владимировича, и, конечно, на его стороне был всесильный КГБ. Андропов стал председателем Комиссии по организации похорон Брежнева. А это, по большевистской традиции, очень многое значило. Очень… Плюс ко всему он к этому времени исполнял функции могущественного Суслова, скончавшегося в начале 1982 года.