Александр Усовский - Боже, Сталина храни! Царь СССР Иосиф Великий

Председательствующий, услышав эти слова Тухачевского, не побледнел смертельно, не стал, стуча зубами, глотать воду прямо из графина – ведь товарищ Тухачевский прямо призвал к войне! – наоборот! Председатель Всебелорусского съезда посчитал нужным поддержать спич Михаила Николаевича: «Будем работать над тем, чтобы наш Советский Союз расширился далеко за теперешние пределы, чтобы там, где теперь неустойчивые правительства, были устойчивые советские правительства… Даешь Советскую Европу! Да здравствует Союз Советских Республик всего Света!»

Если бы они просто говорили это с высоких трибун – это было бы полбеды.

Но они не только говорили – они делали!

Мы бряцали оружием, мы грозились всем соседям, мы засылали военных советников в «революционные» армии и агитаторов, и пропагандистов – в доселе спокойные страны.

Пока это касалось лимитрофов и маломощных государств Востока – нам это дело сходило с рук. Да и что нам могли сделать Польша с Румынией или Иран с Болгарией – одни, без поддержки извне? Поднять шум в своей прессе, выслать к границе десяток-другой пехотных батальонов?

В начале июня 1926 года, сразу же после прихода к власти в Польше в результате государственного переворота Юзефа Пилсудского, сотрудники IV Управления Разведупра РККА составили аналитическую записку о мобилизационной готовности крупнейшего западного соседа СССР и высказали мнение об угрозе возможного вооруженного противоборства с ним. Разведчики считали, что, исходя из наличия обученных людских резервов, Польша способна в первые три недели войны выставить 60 пехотных дивизий, 4 кавалерийские дивизии и 5 отдельных кавалерийских бригад, а также 60 полков легкой и 10 полков тяжелой артиллерии, 4 железнодорожных саперных полка и 5 полков связи. ВВС могут бросить в бой 10 авиационных полков. Разведка отмечала, что Польше, имеющей достаточное количество людских ресурсов, в случае войны удастся довести численность своей армии до 2 млн человек, но имеющиеся мобилизационные запасы (разведчики считали, что оружия, амуниции, обмундирования в польских цейхгаузах и арсеналах хранится максимум на 750 000 солдат и офицеров) будут израсходованы в первые четыре недели боевых действий, посему последующие призывные контингенты могут быть выставлены на линию огня исключительно радением Великобритании и Франции.

Впрочем, даже то, что Польша имела в наличии, было для Советской России весьма опасным!

11 июля Дзержинский направил письмо Сталину, в котором утверждал: «Целый ряд данных говорит с несомненной (для меня) ясностью, что Польша готовится к военному нападению на нас с целью отделить от СССР Белоруссию и Украину. В этом именно заключается почти вся работа Пилсудского, который внутренними делами Польши почти не занимается, а исключительно военными и дипломатическими для организации против нас сил…» 12 июля собралось представительное совещание. От ОГПУ присутствовали: Дзержинский, Менжинский и начальник ИНО ОГПУ Трилиссер. Дипломатов представляли Чичерин, Аралов, Стомоняков и Логановский, военную разведку – Уншлихт (ее куратор), Берзин и Бортновский. После обстоятельного обсуждения было принято постановление: «В связи с приходом к власти Пилсудского и его политикой угроза новой войны с сопредельными нам государствами на Западе (Польшей и Румынией) значительно усилилась. Совещание постановляет обратить внимание советского правительства на необходимость принятия соответствующих мер по линии дипломатически-экономической, по линии военной и по линии безопасности…»

К концу июля 1926 года IV Управление предоставило новую аналитическую записку – гораздо более тревожную: «Вопрос о возможности вооруженного нападения на СССР со стороны Польши, Румынии и прибалтийских лимитрофов, под влиянием и при поддержке капиталистической Англии, в настоящее время становится все более и более актуальным и из области теоретических предположений переносится в сферу реальной. Подготовка к новой интервенции должна пройти три этапа. На первом этапе – ослабление, а возможно, и полное устранение влияния СССР на страны Востока. На втором этапе – политическая изоляция Советского Союза в Европе. И уже на третьем этапе создание военно-политического блока из Польши, Румынии и прибалтийских государств для вооруженного нападения на СССР». При этом Англия должна была обеспечить этому союзу благожелательный нейтралитет со стороны важнейших европейских стран. Далее в записке говорилось: «…с завершением этого третьего этапа вопрос о подготовке и осуществлении интервенции против СССР должен из рук дипломатии перейти в руки Генерального штаба и органов, ведающих военной промышленностью». Разведчики писали, что английская дипломатия уже выполнила первые два этапа своего плана и начинается новая, третья фаза в развитии антисоветской политики Лондона, то есть создание блока враждебных к СССР сопредельных западных государств. А как следствие этого, вопрос о возрастающей военной опасности для Советского Союза, по мнению военных разведчиков, являлся летом 1926 года вполне своевременным и актуальным.

Конечный же вывод аналитиков военной разведки, сделанный на основе изучения агентурных материалов, был категоричным: «Непосредственной военной опасности для СССР со стороны Польши и лимитрофов в данный момент и на ближайший период (по крайней мере, до весны 1927 года) не имеется». Угроза военного выступления Речи Посполитой против Советского Союза отодвигалась почти на год. Документ был направлен Ворошилову, Уншлихту и Тухачевскому, в Наркомат иностранных дел (Чичерину и Логановскому), на Лубянку (начальнику ИНО ОГПУ Трилиссеру, с которым Берзин регулярно обменивался информацией).