Александр Усовский - Боже, Сталина храни! Царь СССР Иосиф Великий

Следовательно – сама идея «нести революцию на штыках Красной Армии» оказалась порочна и бесперспективна, и ее следовало незамедлительно задвинуть в самый дальний ящик самого дальнего шкафа, а на рабочие столы Генерального штаба положить какую-то другую доктрину, которая будет отражать изменившиеся коренным образом политические реалии, возникшие в это время в Европе.

Поэтому вместе с ненужными стране «пролетарскими» полководцами в расстрельные подвалы была загнана и идея «классовой войны» – ее место в фундаменте советской идеологии прочно занимает идея советского патриотизма, идея национал-коммунизма.

Идея советского патриотизма как базовая концепция государственной идеологии появляется в 1939 году. За несколько месяцев до этого она становится одним из моментов советской пропаганды, но тогда еще лишь в качестве второстепенной, вспомогательной. Сталин еще не решается выбросить на свалку истории ленинизм-троцкизм с его отрицанием «национального» в угоду «классовому». Сталин еще пытается совместить несовместимое, и в политбеседах, что идут по всей стране, главной все еще остается идея пролетарского интернационализма.

Очень скоро все поменяется. Идея «пролетарского интернационализма» под пулями немецких рабочих и крестьян благополучно сдохнет, а идея советского, даже русского патриотизма станет ведущей. Очень скоро дело дойдет до того, что во всех советских газетах лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» будет снят, а его место займет лозунг «За нашу Советскую Родину!». Очень скоро – с первыми залпами Отечественной войны.

Ибо лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», на котором строилась во многом советская военная доктрина в 1920 – 1937 годах, в ситуации вражеского вторжения в пределы Отечества стал не просто несостоятелен – он стал смертельно опасен для страны! Какие, к чертям собачьим, пролетарии, какое соединение! Эти пролетарии лупят по нам из всех видов оружия – и им глубоко плевать, что мы страстно жаждем с ними соединиться, чтобы вместе с ними бороться с их буржуазией!

Впрочем, несостоятельность и бесперспективность лозунгов «классовой войны» была замечена еще в ходе финской войны. Расчет на то, что, как только советские войска вступят на территорию Финляндии, финские трудящиеся подымут восстание против своих капиталистов, явно не оправдался. И подготовленное на случай такого развития событий советское финское правительство во главе с Куусиненом так и не приступило к исполнению своих обязанностей, оставшись сидеть на чемоданах в Ленинграде – ибо их «подданные» никак не желали признавать в нем «своих» руководителей. Потом это «правительство» вообще было втихую распущено за ненадобностью (как и «финская Красная армия» – наспех переодетые в трофейные польские шинели несколько батальонов регулярной Красной Армии). Потому что на место марксизма как теории мировой пролетарской революции становится национал-коммунизм как государственная идеология Советского Союза.

Война становилась очевидной неизбежностью – и нам требовалось определиться, где, в чьем лагере мы разобьем свои палатки; в то, что нам удастся уклониться от участия в грядущем кровопролитии, не верил ни товарищ Сталин, ни товарищ Молотов, ни последний з/к в колымской тайге. Слишком серьезно немцы взялись за разрушение Версальского мира – чтобы это сошло им с рук.

Предательство Чехословакии более чем наглядно продемонстрировало товарищу Сталину, насколько уважаема его страна, насколько с мнением руководства СССР считаются в Лондоне и Париже. Поэтому товарищ Литвинов и уступил свое кресло товарищу Молотову – ибо его линия внешней политики привела Советский Союз в тупик; впрочем, совсем рвать отношения с «империалистическими хищниками» товарищ Сталин не собирался. Ибо товарищ Сталин посчитал: раз такое дело – можно под сурдинку решить кое-какие наболевшие для СССР вопросы внешнеполитического плана (испанцы убивали итальянских и немецких военнослужащих с помощью советского оружия), а именно – немножко откорректировать линию западной границы (впрочем, не помешало бы – и южной), устранить нездоровые перекосы в отношениях с владельцами русских территорий, которые были ими у Советской России во времена оны украдены. И товарищ Сталин начал усиленный зондаж намерений западноевропейских «демократий» в плане возврата Советскому Союзу кое-каких местностей, над которыми в данный момент по роковому стечению обстоятельств колышутся совсем не советские флаги.

Англия и Франция (главным образом, конечно, Англия) страстно мечтали о начале Большой Русско-Немецкой войны – эти их вожделения красной нитью пронизывают все предвоенные источники. Посему товарищ Сталин, понимая, что от него ждут в лондонах, решается провентилировать вопрос о линии Керзона и Бессарабии в ходе предварительных англо-советских консультаций, что время от времени проходят в мае–июне 1939 года.

А в ответ – тишина…

Хитроумные британские лорды ждут от нас четкого и недвусмысленного решения о нашем участии в войне с Германией на стороне Польши. Те же хитроумные британские лорды делаются тупыми идиотами, когда мы ставим условия нашего участия в этой войне.

Англичане не желают понимать наших намеков – немцы же с апреля 1939 года резко снижают накал антисоветской истерии в своей прессе. И даже более того, первомайские праздники проходят подчеркнуто дружелюбно к Советской России (даже в районных многотиражках подчеркивалось, что Первое мая – это «общий праздник Германии и СССР»). Гитлер настойчиво демонстрирует Сталину свое расположение, чуть ли не братскую любовь.

Понятно, почему.

ГИТЛЕРУ БЫЛО ЧТО ПРЕДЛОЖИТЬ СТАЛИНУ взамен его неучастия в предстоящей германо-польской войне, кроме уверений в любви и преданности. И он очень хотел, чтобы Сталин понял это.

В мае, июне, июле 1939 года прошло несколько встреч советника германского посольства Хильчера с А. И. Микояном и германского посла фон Шуленбурга с В. М. Молотовым. Немцы старательно предлагали дружбу и кошелек – русские определяли условия, при которых эта дружба и этот кошелек могут быть приняты. И лишь тогда, когда Берлин скрепя сердце согласился на советские условия, В. М. Молотов в своей речи 28 июля вскользь оборонил: «Советский Союз стоял и стоит за улучшение отношений или, по крайней мере, за нормальные отношения со всеми странами мира, в том числе и с Германией».

Товарищ Сталин, увы, был отнюдь не свободен в выборе союзника в ближайшей войне. Он был вынужден выбирать из двух зол для себя наименьшее – либо Пакт с Германией, нейтралитет в будущей войне и в оплату за него – определенные экономические преференции и территориальные приобретения, либо военный союз с Польшей, Англией и Францией, априори более тяжелый, поскольку этот союз включал в себя участие в войне, военные риски, неизбежные потери, гибель людей и утрату значительного количества материальных ресурсов (военной техники, строений, кораблей) Союз, НЕ ВКЛЮЧАЮЩИЙ в себя (хотя бы в виде дополнительного протокола) поставок жизненно необходимых для СССР станков, оборудования, технологий, инструмента и материалов, заведомо не дающий Советскому Союзу возможности получить новейшие образцы военной техники. И уж однозначно – ни о каком территориальном расширении СССР в рамках восстановления страны в границах былой империи в этом случае не могло бы быть и речи. К тому же для Германии договор о ненападении с СССР был ЖИЗНЕННО НЕОБХОДИМ (у них и так практически не было шансов одержать верх в грядущей войне, даже без Советского Союза в числе противников – общее соотношение сил было крайне скверным для немцев), и немецкие вожди готовы были идти в деле его подписания так далеко, как этого хотел бы Сталин. Англо-французам же союз с Советами был ЖЕЛАТЕЛЕН – и не более того; они знали, какими силами располагает Германия, знали, во сколько раз они ее сильней, – и посему миссия Думенка и Дракса в Москве шибко не напрягалась в деле вовлечения в грядущую войну Советского Союза. Если Польша устоит в грядущем вселенском кровопролитии – нужды в помощи русских не будет вообще, если же крякнет – что ж, немцы, после разгрома Войска Польского, выйдут на бывшую польско-советскую границу, а там – дело техники! Случайная перестрелка, взорванный мост, сгоревший танк, убитые неизвестными снайперами солдаты – и пошла массовка! Когда друг напротив друга стоят две могучие армии, НЕДРУЖЕСТВЕННО друг к другу настроенные, – спровоцировать между ними конфликт плевое дело!

Читать дальше