Дмитрий Волкогонов - Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

Вот такое получилось у Ленина наследство. Могучее, сильное, догматическое, бюрократическое, несвободное. Даже первое лицо в государстве и партии (а это одно и то же для СССР) пишет по какому-то вопросу „за", хотя он и против. Но ведь Ленин завещал беречь единство партии как „зеницу ока".

Однако бальзамировать наследие, как мы уже говори­ли, — это то же, что пытаться остановить время.

Какими были, если так можно сказать, основные „на­следники" Ленина? Вождь большевиков не был генеральным секретарем партии, но авторитет его был столь велик, что он единодушно считался первым лицом и в государстве, и в партии. В последующем, в духе сталинского истолкования ленинизма, руководитель партии был лидером и государ­ства, и правительства. Представляется интересным с „ленин­ской" стороны взглянуть на первых людей СССР после кон­чины главного вождя. О Сталине в этой книге мы уже писали. Следует, как полагает автор, коротко осветить ле­нинских наследников после смерти диктатора: Хрущева, Брежнева, Андропова, Черненко, Горбачева. Я не имею це­лью давать здесь очерки этих политических деятелей. Это особая тема, тем более что об этих людях написаны книги, а о некоторых (М.С.Горбачев) — множество.

Нас интересует лишь, как несли, берегли, развивали ле­нинскую идею, его методологию эти лица. Мне пришлось, для того чтобы написать по этому поводу всего несколько страниц в этой книге, перечесть горы литературы, стено­грамм, речей и статей этих людей, а также документов в ранее полностью закрытых фондах.

Правда, сразу замечу, что доклады о Ленине, ленинизме, ленинском наследии, ленинских принципах и т.д. писали им совсем другие люди. Генеральные (или первые) секретари их лишь озвучивали или подписывали. Не только статьи, но и книги, и сборники статей. Эта форма интеллектуальной проституции прочно укоренилась в партийной номенклату­ре. Даже редкий первый секретарь райкома опускался до личной подготовки статьи и доклада. Если в США, напри­мер, общественности известны имена спичрайтеров (соста­вителей речей), то в советском обществе это было не при­нято.

Все наследники Ленина (возможно, за исключением Горбачева) несут на себе печать ущербности его идей и глубокой вторичности в личном плане. Все они хотели быть "Ленинцами".

В этом отношении сам Ленин на много голов превосхо­дил своих наследников, ибо умел и мог работать сам. Хотя стиль статей, речей и книг Ленина, как правило, тяжелове­сен, „темен", тавтологичен, тем не менее готовил их он сам лично. Его последователи, как мне удалось установить по ряду признаков, кроме Горбачева, никогда по-настоящему не читали и не знали Ленина, на которого они так любили ссылаться в докладах, написанных их помощниками. Лени­низм был просто марксистским „священным" писанием, на которое следовало ссылаться по любому поводу: при рас­смотрении партийного строительства или обороны страны, борьбы с инакомыслием или обсуждении роли искусства в воспитании людей, при создании совнархозов или сочине­нии продовольственной программы. Ленинская цитата име­ла мистическое значение и в то же время оберегала от кри­тики в безыдейности. Наследники Ленина эксплуатировали его многотомье лишь по самому верхнему слою; основное содержание почти сотни томов его „Полного" собрания со­чинений и „Ленинских сборников" было, допустим, Хруще­ву или Брежневу просто неведомо.

После смерти Сталина совместное заседание пленума

ЦК КПСС, Совета Министров СССР, Президиума Верховно­го Совета СССР решило, чтобы Н.С.Хрущев сосредоточил­ся на работе в ЦК партии. А 7 сентября 1953 года пленум ЦК избрал Н.С.Хрущева Первым секретарем ЦК партии. Энергичный, импульсивный, непоследовательный, но муже­ственный политик навсегда вошел в историю прежде всего тем, что нанес первый и самый страшный удар сталинизму. Но, будучи продуктом сталинской эпохи, он осудил лишь проявления сталинизма, а не его генезис и причины. И в этом ему очень мешало то, что он не знал подлинного Лени­на… Хрущев, как и мы, на протяжении долгого времени видел в сталинизме лишь „культ личности", а не ущербность самой системы.

Дело в том, что главная аргументация Хрущева в докла­де на XX съезде КПСС (подготовленном П.Н.Поспеловым и его идеологической командой) опиралась на Ленина. Хру­щев, буквально раздевая Сталина, своего вчерашнего кумира и патрона, то и дело опирался на ленинские положения, во множестве вмонтированные в доклад.

Например, в докладе „О культе личности и его послед­ствиях" Хрущевым утверждалось: „…Ленин никогда не навя­зывал силой своих взглядов товарищам по работе". Он не знал, что навязывал, и неоднократно — своей духовной силой.

„…Сталин ввел понятие „враг народа". Не Сталин, а Ле­нин еще раньше, вскоре после октябрьского переворота, ис­пользовал этот термин, в частности, в отношении „партии кадетов, как партии врагов народа…".

„…Ленин пользовался такими мерами („жестокая распра­ва". — Д.В.) против действительно классовых врагов…" Но чем лучше Ленин Сталина, если расстрелы позволитель­ны против „действительно классовых врагов"? Где критерий .действительно" и „недействительно" врага?

„…Ленин дал указание в январе 1920 года об отмене массового террора и об отмене смертной казни…" Но как тогда расценить, допустим, указание Ленина в марте 1922 года о том, что „чем больше буржуазии и черносотен­ного духовенства расстреляем, тем лучше…".

Справедливо разоблачая Сталина, но сдирая с него лишь внешние покровы политического и социального порока, Хру­щев и не думал вспоминать, что он был одним из тех, кто внес огромную лепту в его возвеличивание. Выступая на предвыборных собраниях в Москве в 1936 году, Хрущев лейтмотивом своих речей сделал славословие в адрес вождя.

„..Заветы Ленина наша партия выполнила под руковод­ством нашего великого Сталина…"

"Я горжусь и считаю для себя большим счастьем, что мне приходится вести работу… под руководством нашего вели­кого вождя — товарища Сталина…"

"Я даю клятву, что ни на шаг не отступлю от той линии, которая проводится… нашим великим Сталиным!"

Все эти слова встречались бурными аплодисментами. Весь народ был ослеплен, все мы походили на Хрущева, ко­торый тогда искренне верил, что мы по ленинским чертежам во главе с мудрым строителем созидаем лучезарное обще­ство. Видимо, в XXI веке, когда временная дистанция от „средневековья" XX столетия достигнет воистину историче­ских масштабов, можно будет во всей глубине исследовать феномен превращения миллионов людей в одномерных фана­тиков, по-сталински — „винтиков", утративших надолго не­что высокое — человеческое: чувство свободы, достоинства, ответственности.