Дмитрий Волкогонов - Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

Партийная элита на всех уровнях (чем выше — тем строже) пыталась сохранить большевистскую „чистоту" ле­нинизма.

В ходе заседаний Политбюро и Секретариата ЦК существовала интересная практика: обсуждение некоторых теку­щих вопросов и проблем как бы за официальными скобка­ми. И назывались эти обсуждения: „после повестки".

Вот один пример разговора „после повестки". Закончи­лось заседание Секретариата ЦК. Д.Ф. Устинов предложил обговорить вопрос „О Ленинских премиях в области лите­ратуры и искусства", заявив при этом: „Недавно был опу­бликован список кандидатов на соискание Ленинских пре­мий в области литературы и искусства. Странно было видеть среди кандидатов имя поэта Евтушенко, да и не­которых других, недостойных этой высокой премии".

Его поддержал Демичев: „Конечно, массы не поймут, если Ленинская премия будет присуждена Евтушенко. Сре­ди части писателей имеются нездоровые настроения, о чем свидетельствуют собрания, устраиваемые у памятника Мая­ковскому. Плохо действуют на читателей, особенно на мо­лодежь, многие материалы, публикуемые в „Юности" и „Но­вом мире". Я думаю, что Твардовского больше не следует избирать в состав ЦК…"

В этом же духе продолжили Брежнев, Кириленко, Сус­лов.

Руководители не хотели осознать, что наступает не про­сто экономическая стагнация, а душевный разлад у людей, сомнения в „ценностях", которым верили всю жизнь. В обществе все шире утверждался дуализм сознания, когда люди публично говорили одно, а думали другое.

Наступил период, когда в общественном сознании воз­никло состояние, схожее с положением Ленина после 10 марта 1923 года. Ленинизм как будто и жив, но не может выдавить из себя ни одной свежей, человеческой идеи. К началу процесса „перестройки" ленинизм вступил в долгий период агонии.

Тогда, после 1985 года, мы не поняли главного: лени­низм — неподвластен реформам. Он или есть, такой, каким существовал десятилетия, или должен покинуть историче­скую сцену. Впрочем, делать этого он, к сожалению, пока не собирается.

Мной замечено, что человеку на этом свете всегда не хватает одного, последнего темпа: частной удачи, еще одного земного шага, правильного решения, предвидения конкретно­го события. Ленину не хватило жизни. Хотя бы на три-пять лет активной деятельности. Так долго думали мы все.

Казалось (так считали советские люди, чье сознание было схвачено обручем марксистского мышления), проживи Ленин еще хоть немного, и он обязательно бы вывел проле­тарский корабль на верный курс. В итоге мы не пришли бы в гавань Исторического тупика. Ленин в своей ослепительной святости, созданной партийной пропагандой, всегда казался нам человеком, у которого судьба не только обидно рано украла жизнь, но и не дала ему завершить им начатое. Дума­лось: Ленину действительно не хватило одного, последнего, но решающего темпа.

Но это такое же искреннее заблуждение, как когда мы полагали, что существует классовая истина. Однако есть только классовая ложь. Истина общечеловечна.

Выступая 23 апреля 1924 года на съезде горняков, Л.Б.Каменев заявил: залогом грядущего счастья „является сохране­ние точности и неукоснительности выполнения революци­онных пролетарских заветов Ленина…". Соратник недавно умершего вождя с глубокой убежденностью заявил: „…толь­ко идя по дороге ленинизма, мы доживем до того момента, когда, подойдя к Мавзолею Ленина на Красной площади, принесем ему радостную весть о том, что ленинизм, а значит, и пролетарский коммунизм победил во всем мире".

Давно уже стало ясно, что эту весть никто и никогда не принесет к мавзолею. Да едва ли там еще долго задержится и сама мумия вождя, заявившего еще в 1918 году, что победа мирового коммунизма обеспечена.

Еще в середине восьмидесятых годов мы верили (очень многие), что стоит „вернуться к Ленину", и ускользающая коммунистическая жар-птица победы вновь окажется в на­ших руках. Даже реформатор М.С.Горбачев, выступая на По­литбюро ЦК КПСС в октябре 1987 года, убежденно заявил, что нужно „перекинуть мост от Ленина, связать ленинские идеи, ленинские подходы к событиям тех лет с делами сегод­няшних наших дней. Ведь эта диалектика, с которой решал вопросы Ленин, — это ключ к решению нынешних задач".

Дело в том, что стараниями партийной пропаганды в на­шем сознании Ленин жил как человек, осуществивший исто­рический прорыв к новой, справедливой жизни, как творец нэпа, как идеолог кооперативного плана, инициатор мирного сосуществования, неустанный борец против бюрократизма… Нам никогда не разрешали думать над реальностью этих ми­фов. Ибо массовый каток большевистской Системы сплющил личность, вдавив ее в одноцветный монолит, горделиво име­нуемый „массы".

Мы не задумывались над тем, что октябрьский „прорыв" 1917-го в значительной мере был контрреволюцией по отно­шению к Февралю. Исторический шанс, появившийся в свя­зи с Февральской революцией, всенародным представитель­ством в форме Учредительного собрания естественным разно­мыслием и многопартийностью, был ленинцами безжалостно ликвидирован.

Мы не хотели понять, что нэп был не экономической стратегией, а лишь вынужденным тактическим маневром в результате сокрушительного краха подлинно ленинского курса „военного коммунизма". Ленин не только не является инициатором нэпа, а наоборот, человеком, который долго ему сопротивлялся. Выступая 5 декабря 1919 года на VII Всероссийском съезде Советов, когда уже витал призрак нэпа, Ленин с пафосом заявил, что тот, кто хочет „свободы торговли хлебом", ошибается. „Против этого мы будем бо­роться до последней капли крови. Здесь не может быть ника­ких уступок". На пороге нэпа Ленин и не думал о нем!

Мы не понимали, что, несмотря на некоторые общие вер­ные рассуждения о кооперации, линия Ленина, его курс все­гда были антикрестьянскими. Хотя и без Ленина, в 1916 году кооперативное движение (в различных формах) в России на­считывало десять миллионов пятьсот тысяч членов! Самой ставкой на решающую роль рабочего класса, диктатуру про­летариата Ленин обрекал крестьянство на роль строитель­ного материала того сияющего здания коммунизма, которое вождь уже давно построил в своей голове. Именно его усили­ями кровавая Вандея классовой борьбы была развернута и в российском крестьянстве. Были обычными ленинские советы типа того, который он давал исполкому в Ливнах: „..органи­зовать бедноту везде, конфисковать весь хлеб и все имуще­ство у восставших кулаков, повесить зачинщиков из кулаков, мобилизовать и вооружить бедноту при надежных вождях из нашего отряда, арестовать заложников из богачей и держать их, пока не будут собраны и ссыпаны в их волости все из­лишки хлеба". То был путь к ленинскому кооперативному плану и социалистической индустриализации. Расстреливали для этого, по словам вождя, тысячами.