Дмитрий Волкогонов - Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

Троцкий не пишет, что безумная идея зажечь революци­онный факел в Европе стоила жизни нескольким десяткам тысяч российских солдат. Я уже не говорю о том, что вели­кое государство, благодаря бредовой политике Ленина, уни­жаясь, платило военную контрибуцию своей бывшей про­винции — Польше (более 30 млн. рублей золотом). Бук­вально за два месяца до военного краха Германии в 1918 году Ленин соглашается на отправку в Берлин 93 тонн царккого золота (оговоренных брестскими соглашениями).

Для Ленина соображения морального порядка не имели никакого значения в его международных проектах и пла­нах, имевших часто тоже просто бредовый характер. Если выразиться точнее и корректнее, вождь большевиков был главным носителем исторической безответственности. Идея сделать планету „красной"основывалась на ложной посыл­ке кабинетного человека, который на протяжении долгих лет строил многочисленные схемы мировой коммунистиче­ской революции, не учитывая множество таких факторов, как этнический, национальный, религиозный, географиче­ский, культурный, научный и т.д. Ленин признавал только классовые политику и экономику. Для него существовала лишь одна ценность, которую он был готов защищать какой угодно ценой, — власть. Именно с помощью этого рычага вождь надеялся рано или поздно сделать российскую рево­люцию международной.

Исторический Ленин чувствовал ответственность толь­ко перед большевистской властью. Но его никогда не сму­щали „химеры" общечеловеческого, демократического, гума­нистического характара. Как я мог установить (не нашел ни одного свидетельства!), Ленина никогда не мучили угрызе­ния совести: за то, что он похоронил первое в истории России демократическое правительство; унизил Россию пре­ступным миром; разогнал Учредительное собрание; ликви­дировал имевшиеся гражданские свободы и права человека; разрушил экономику гигантской страны; низвел Советы до придатка партийных комитетов; изгнал цвет национальной интеллигенции за пределы отечества; ликвидировал россий­скую социал-демократию; уничтожил царскую семью; по­давил в крови тамбовское, кронштадтское, донское, ярослав­ское и другие народные восстания; почти уничтожил цер­ковь; с помощью террора, голода и развязанной граж­данской войны в стране погубил в России 13 миллионов человеческих жизней…

Перечень неполный. Но и Ленин пока не совсем „исто­рический".

Ленин не был честолюбив. Он редкий тип человека, который искренне отождествлял себя с идеей, в которую он верил, с делом, которому он служил. Потерпев в конце концов историческое поражение, Ленин тем не менее смог добиться невозможного: превратил бредовость своей поли­тики в программу миллионов людей на многие десятилетия. Произошло это прежде всего потому, что эпохальные, кон­тинентальные, исторические планы Ленина были густо за­мешаны на христианской идее социальной справедливости, которая вечна и бессмертна… Ну и, конечно, все это стало возможным благодаря неограниченному насилию — универ­сальному методу большевиков.

Ленин всегда претендовал на родство октябрьского переворота большевиков в 1917 году с Французской рево­люцией. Но он, по крайней мере, неточен: российские нис­провергатели унаследовали лишь якобинский радикализм, отрицая идею свободы французских революционеров как основную ценность. Как выразился известный итальянский ученый Витторио Страда, „траектория коммунистической революции окончена. Но историческая реальность говорит нам также, что живы ее последствия". Они далеко не од­нозначны и не исчерпаны. Ленинизм жив и имеет много сторонников. Даже люди, многие годы служившие этим идеям и испытавшие горечь поражения и разочарований, не спешат с ним расстаться: они боятся духовного вакуума. Их можно понять.

Повторю: ленинский бастион в моей душе пал послед­ним. Пал тогда, когда я осознал исторический крах ленин­ского „дела". Попытка исторического опережения есте­ственного хода событий обернулась огромным историче­ским отставанием. Этому способствовало и то, что я смог ознакомиться с тысячами ленинских документов, которые медленно, слишком медленно становятся доступными для критического анализа многих людей.

Приходу в нашу жизнь правды о Ленине мешала не только вся система идеологического манипулирования об­щественным сознанием людей, но и возведенные в ранг на­циональных событий годовщины и юбилеи ленинского дня рождения, конкретные даты появления его книг, статей, произнесения речей.

Как обычно это делалось?

Отдел пропаганды готовил кучу документов к памятной дате. Сталину, например, докладывали два:

„Товарищу Сталину И.В.

Представляю Вам проект доклада на торжественно–траурном заседании, посвященном 26-й годовщине со дня смерти В.И.Ленина.

Прошу указаний.

16 января 1950 г.

П.Поспелов.

Копии проекта доклада посланы: тт. Маленкову, Молотову, Берии, Микояну, Булганину".

Докладывался Сталину и проект постановления ЦК ВКП(б) „О 26-й годовщине со дня смерти В.И.Ленина". В документе, который Сталин утверждал, и он публиковался, о Ленине говорилось мало. Несколько страниц живописали, как, „выполняя заветы Ленина под мудрым водительством товарища Сталина", перевыполняют планы промышлен­ность, сельское хозяйство, осуществляется сталинская про­грамма преобразования природы, возводятся великие строй­ки коммунизма. И все это удается в условиях „милитариза­ции капиталистических обществ и снижения жизненного уровня трудящихся буржуазных государств". Империали­стические страны перешли от подготовки к прямым актам агрессии. И далее все в том же духе, с указанием, что все всемирно-исторические победы СССР стали возможны бла­годаря „гениальному руководству нашего вождя и учителя товарища Сталина".

В конкретной части постановления указывалось: что пе­чатать в газетах в честь этой даты, какие фильмы крутить, в какие сроки проводить собрания… Даже предписывалось „литературно-художественным журналам публиковать ма­териалы, посвященные памяти В.И.Ленина". В редакциях за­годя, за несколько месяцев находили очевидцев историче­ских событий, видевших или слышавших Ленина и Сталина в годы революции и гражданской войны. Могли помочь и сами писатели своими воспоминаниями о Ленине; следова­ли звонки П.А.Арскому, „штурмовавшему" Зимний дворец, А.И.Безыменскому, лицезревшему вождя на комсомольском съезде, В.Н. Биллю–Белоцерковскому, прошедшему дорога­ми гражданской войны, Е.Я.Драбкиной — бывшему се­кретарю Свердлова, А.М.Коллонтай, лично выполнявшей поручения Ленина, И.Г.Эренбургу, встречавшемуся с Лени­ным в Париже еще в начале века…

Тысячеустый и тысячеголовый легион рабочих, крес­тьян, писателей, военных, профессиональных революционе­ров, вспоминавших мельчайшие детали из жизни вождя, из года в год создавал героическую летопись необыкновенного человека с гениальным умом, радевшего о каждом человеке. С детского сада дети, еще говорившие мало слов, кроме „мама" и „папа", старательно выговаривали „дедушка Ле­нин". До 1953 года — в дуэте с "дедушкой Сталиным". Шло великое, неповторимое, непрерывное, массированное обо­лванивание миллионов людей. Неважно, что многие из них не могли назвать ни одного выдающегося российского фи­лософа, историка начала XX века, считали всех меньшеви­ков предателями революционного дела, искренне верили, что в мире существует гигантское коммунистическое движе­ние, которое вот-вот возьмет судьбы человечества в свои руки.