Дмитрий Волкогонов - Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

Привет. Ваш Ленин".

Кончилась долгая война в Афганистане, куда совет­ское руководство бездумно вмешалось. Ведь оно до самого 1991 года не освободилось от коминтерновсхого мышления. Министр обороны СССР Д.Т.Язов докладывает в Политбюро „итоги" десятилетнего „интернационального похода" в сосед­нюю страну. С декабря 1979-го по февраль 1989-го по гор­ным дорогам Афганистана прошло 546 255 советских воен­нослужащих. Сложили свои головы, выполняя „интернаци­ональный долг", 13 826 человек, из них 1977 офицеров. Аван­тюра стоила десятков миллиардов рублей 21 .

При чем здесь Ленин? Но ведь он, пообещав мир народу в 1917 году, остался верен своему лозунгу превращения войны „империалистической в гражданскую", которая стоила России миллионов жизней. В мироощущении советских руко­водителей с тех ленинских времен жизнь человеческая не более чем статистическая единица. Сталин часто добавлял лично фразу к своим приказам в годы минувшей войны:"До­биться выполнения задачи, не считаясь с жертвами…"

Подобные сравнения и аналогии можно продолжать до бесконечности. Мертвый Ленин, повторю еще раз, не может нести прямой ответственности за деяния его последователей. Многого можно было бы не допустить, иного избежать. Это очевидно всем. Да и могут разве люди судить прошлое? Суд людей призрачен, суд Истории вечен. Она все и всех расстав­ляет по своим местам.

Никому еще не удавалось создать рай на Земле. Но подо­бие ада уже знакомо людям.

Ленинский максимализм и радикализм, помноженные на его волю и одержимость, безусловно сыграли решающую роль в формировании диктаторской системы, которая долгие годы жила по имманентно присущим ей ленинским законам. Даже после оттепели, последовавшей в 1956 году после XX съезда партии, система внутренне мало в чем изменилась. Внешне проявилась лишь одна особенность: политическая диктатура одной партии стала избегать физического насилия. Но насилие духовное сохранилось.

Ленинская система, исторически обреченная на пораже­ние, тем не менее оказалась исключительно живучей. И это объясняется не только социальной инерцией, монополией на власть и мысль одной политической силы, но и некими весь­ма привлекательными постулатами, которыми обладал ленин­ский „социализм".

На всех производило большое впечатление наличие ши­роких атрибутов элементарной социальной обеспеченности граждан: бесплатные образование, медицина, символическая плата за организованный отдых детей, граждан, за жилье. Отсутствие безработицы, обеспечение гарантированного ми­нимума жизнеобеспечения людей и другое. И многое из это­го заслуживает уважения. Лучшее из достигнутого важно сохранить. Это было бы разумно и естественно.

Разумеется, все это достигалось за счет сверхэксплуата­ции трудящихся и государственного перераспределения име­ющихся национальных ресурсов. Идея социальной справед­ливости, казалось, нашла свое материальное воплощение. Но при внимательном рассмотрении всего социального блока жизни советских людей сразу же бросаются в глаза куцые права и свободы, которыми они обладали, фактическое до­вольствование уровнем гарантированной бедности и тоталь­ной зависимости от идеологических постулатов единствен­ной господствующей партии. И все же… идеальных обществ не было в истории и, видимо, никогда не будет. При всей уродливости и тотальности ленинской системы ежа могла держаться столько лет не только в результате насилия или угрозы его применения.

Некоторые социальные завоевания, часто элементарного уровня, заслуживают, безусловно, того, чтобы они были со­хранены. Страна, идя по "ленинскому пути", не могла игнори­ровать не только научно-технический прогресс, но и полити­ческие, социальные реалии западных демократий.

Тем не менее все, что пережили советские люди за семь десятилетий, не было социализмом. Подпольщики и полити­ческая эмиграция, возглавившие после октября 1917 года со­ветское государство, не имели шансов сохранить свой кон­троль над огромной страной без диктатуры. Парламентаризм ими отвергался с самого начала, и отвергался бесповоротно. Ленин не колеблясь пошел на крайнее ужесточение диктату­ры — единственного способа выживания его режима.

Отныне важнейшим качеством большевика стали нена­висть к классовым врагам, непримиримость к империализму, враждебное отношение ко всему несоциалистичесхому, не­марксистскому, неленинскому. Личные качества вождя сыграли здесь далеко не последнюю роль.

У Ленина не было аристократии ума. Аристократический интеллект не допускает оскорбительного унижения своих оппонентов, к чему всегда прибегал лидер российского боль­шевизма. Весьма характерны в этом отношении письма Лени­на к Горькому. Казалось бы, интеллигент пишет интеллиген­ту. Но необузданная, непримиримая враждебность Ленина к своим оппонентам выплескивается из каждого письма. Читая эти послания, невольно вспоминаешь суждение Бердяева о стиле большевистского вождя: "Ленин был почти гением гру­бости…" Впрочем, вот лишь несколько небольших фрагмен­тов.

„Теперь „голосовцы" (меньшевики. — Д.В.) отпадают. Сей нарыв надо удалить. Без склоки, скандалов, мести, грязи, на­кипи сего не сделаешь. Мы сейчас сидим в самой гуще этой склоки… Эмигрантщина и склока неразрывны…"

„Пятницкого надо засудить и без никаких. Ежели Вам будут за сие упреки — наплюйте в харю упрекающим".

Ленинский словарь ругательств и общения неповторим и неистощим: ,дайте мне полаяться", „пустозвон Троцкий", „шельмец Троцкий", „ренегат Каутский", „пиявка Пятниц­кий", „Чужак — дура петая, махровая, с претензиями", „бол­тун Суханов", „надо русского дикаря учить с азов", „уче­ные шалопаи, бездельники и прочая сволочь", ..профессор­ский вой", „банда сволочей", „идейное труположество"… Впрочем, хватит. Все стотомье (почти) ленинских сочинений (включая его „Сборники") усыпано перлами, которые едва ли еще где встретишь. Вера Засулич, сравнивая Ленина и Плеха­нова как полемистов, отмечала: „Жорж (Плеханов. — Д.В.) — борзая, — потреплет, потреплет и бросит, а вы — бульдог, у вас — мертвая хватка". Как писал Виктор Чернов: „Обманы­вать врага сознательно, клеветать на него, очернять имя — все это Ленин рассматривал как нормальные вещи. Он про­возглашал их с жестокой циничностью. Совесть Ленина за­ключалась в том, что он ставил себя вне рамок человеческой совести по отношению к своим врагам". Но в данном случае я хотел бы не просто повторить слова Бердяева: „..в духов­ной культуре Ленин был очень отсталый и элементарный человек…", а, прежде всего, отметить огромное влияние во­ждя в целом на нравственный характер отношения большеви­ков к своим оппонентам.