Людвиг Мизес - Либерализм

Очевидно, что бесполезно пытаться устранить безработицу путем организации программ общественных работ, которые в ином случае не предпринимались бы. Необходимые ресурсы для таких проектов должны быть изъяты посредством налогов и займов от другого способа применения, который они нашли бы в противном случае. Таким путем безработицу в одной отрасли можно смягчить только в той степени, в какой она увеличится в другой.

С какой бы стороны мы ни рассматривали интервенционизм, становится очевидным, что эта система ведет к результатам, к которым ее авторы и сторонники не стремились, и что даже с их точки зрения это должно представляться бессмысленной, обреченной на провал, абсурдной политикой.

Рассмотрение различных мыслимых способов организации общества на основе разделения труда неизбежно приводит к одному и тому же результату: выбор существует только между общественной собственностью на средства производства и частной собственностью на средства производства. Все промежуточные формы социальной организации тщетны и на практике должны оказаться саморазрушающимися. Если далее признать, что социализм также неработоспособен, тогда нельзя уклониться от признания, что капитализм является единственно осуществимой системой общественной организации, основанной на разделении труда. Этот результат теоретического исследования не явится сюрпризом для историка и философа истории. Если капитализму удалось утвердиться, несмотря на враждебность, которую к нему испытывали как правительства, так и широкие массы, если его не заставили уступить дорогу другим формам общественного сотрудничества, пользовавшимся гораздо большими симпатиями теоретиков и практичных деловых людей, то это следует отнести только на счет того, что никакая другая система общественной организации неосуществима.

Нет также необходимости дополнительно объяснять, почему мы не можем вернуться к социальной и экономической организации, характерной для Средних веков. На всей территории, населенной современными народами Европы, средневековая экономическая система была способна обеспечивать средствами существования только небольшую часть от того количества людей, которые в данное время проживают в этом регионе, причем в распоряжении каждого индивида оказывалось значительно меньше материальных благ, чем дает людям сегодня капиталистическая форма организации производства. Возвращение в Средние века не стоит на повестке дня, если люди не готовы уменьшить население до 1/10 или 1/20 доли его нынешней численности и, более того, обязать каждого индивида довольствоваться столь малым, что это не укладывается в представления современного человека.

Все авторы, представляющие возвращение в Средневековье или, как они это называют, в «новое» Средневековье, в качестве единственного общественного идеала, к которому стоит стремиться, упрекают капиталистическую эпоху прежде всего за ее материалистическую позицию и менталитет. Хотя сами они намного более глубоко подвержены материалистическим взглядам, чем им кажется. Ибо думать, как делают многие из этих авторов, что после возвращения к формам политической и экономической организации, характерной для Средних веков, общество сможет сохранить все производственные технологические улучшения, созданные капитализмом, и тем самым сохранить высокий уровень производительности человеческого труда, достигнутый в капиталистическую эпоху, является не чем иным, как грубейшим материализмом. Производительность капиталистического способа производства является результатом капиталистического менталитета и капиталистического подхода к человеку и к удовлетворению его потребностей. Она является результатом современной технологии только в той степени, в какой развитие технологии необходимо должно следовать из капиталистического менталитета. Едва ли есть что-либо более абсурдное, чем фундаментальный принцип материалистической интерпретации истории Маркса: «Ручная мельница создала феодальное общество, паровая мельница – капиталистическое общество» [46]. Как раз потребовалось именно капиталистическое общество, чтобы создать необходимые условия для разработки и реализации первоначального замысла паровой мельницы. Именно капитализм создал эту технологию, а не наоборот. Не менее абсурдным является представление о том, что можно будет сохранить технологические и материальные аксессуары нашей экономики даже в том случае, если будут разрушены интеллектуальные основы, на которых они базируются. Экономическая деятельность не сможет больше осуществляться рационально, как только господствующий менталитет вернется к традиционализму и к вере во власть. Предприниматель, так сказать, каталитический реагент капиталистической экономики, а соответственно и современной технологии, немыслим в среде, где все стремятся исключительно к созерцательной жизни.

Если считать неосуществимой любую систему, кроме той, которая базируется на частной собственности на средства производства, то отсюда с необходимостью следует вывод, что частную собственность следует сохранять как основу общественного сотрудничества и объединения и что с любой попыткой ее уничтожить надо решительно бороться. Именно по этой причине либерализм защищает институт частной собственности от любой попытки его разрушить. Поэтому, когда люди называют либералов апологетами частной собственности, они совершенно правы, поскольку греческое слово, от которого произошло слово «апологет», означает именно «защитник». Конечно, лучше было бы избежать использования иностранного слова и довольствоваться английским. Так как у многих людей при использовании выражений «апология» и «апологет» создается представление о том, что защищается что-то несправедливое.

Однако наблюдение, что институт частной собственности не требуется ни защищать, ни оправдывать, ни поддерживать, ни объяснять, является гораздо более важным, чем отклонение любых бранных намеков, подразумеваемых при использовании этих слов. Продолжение существования общества зависит от частной собственности, и, поскольку люди нуждаются в обществе, они должны крепко держаться за институт частной собственности, чтобы не навредить ни своим интересам, ни интересам всех остальных. Ибо общество может продолжать существовать только на основе частной собственности. Тот, кто ее защищает, защищает сохранение объединяющих человечество общественных связей, сохранение культуры и цивилизации. Он является апологетом (защитником) общества, культуры и цивилизации, и поскольку он стремится к ним как к цели, постольку он также должен желать и защищать единственное средство, ведущее к ней, а именно частную собственность.