Майкл Хадсон - Убийство Хозяина: Как финансовые паразиты и долговое рабство разрушают мировую экономику

Суть его аргумента заключалась в том, что стоимость прожиточного минимума рабочей силы, в основном еды, представляла собой основные производственные расходы работодателей в промышленности. Решение Рикардо состояло в том, чтобы заменить «Хлебные законы» свободной торговлей для закупки более дешёвых сельскохозяйственных культур и другого сырья за границей, из регионов с более плодородными землями и другими природными ресурсами. Это означало убедить Великобританию не отказываться от самообеспеченности в производстве продуктов питания, достигнутой во время наполеоновских войн, которые закончились в 1815 году.

В руках Рикардо трудовая теория стоимости служила для отделения земельной ренты, получаемой владельцами якобы более плодородных почв, которые могли продавать свои зерновые по ценам, установленным с высоким предельным уровнем использования земельных угодий (он применил ту же концепцию дифференциальной ренты к шахтам и природным ресурсам). Приписывая плодородие «первоначальным и неразрушимым силам почвы», он утверждал (антинаучно), что никакие капиталовложения, удобрения или другие действия не могут изменить относительное плодородие земель. Таким образом, капитальные вложения землевладельца не могли предотвратить устойчивый рост дифференциальной земельной ренты — экономического преимущества, получаемого фермерами на самых богатых и плодородных землях.

Более того, Риккардо заявил, что уменьшение прибыли было неизбежным, поскольку рост населения вынуждал земледельцев осваивать более бедные по своей природе почвы. Рост цен на продовольствие, заданный этими «последними», по-видимому, более бедными почвами, взятыми для возделывания, обеспечит увеличение разницы в доходах от ренты сверх затрат, что является неожиданным доходом и «зонтиком цен» для владельцев более плодородных земель. Из этого следует, что эти участки не требуют дополнительных капиталовложений со стороны землевладельца для получения растущей доли национального дохода. Им не нужно было ничего делать.

Пессимистические предположения Рикардо о сельском хозяйстве не учитывали революции в агрохимии, которая значительно повысила производительность фермерских хозяйств. Он настаивал на том, что даже если бы удобрения и усовершенствование капитала действительно увеличивали урожай, то пропорции плодородия почв различных видов остались бы неизменными. Таким образом, лучшая земля сохранит своё преимущество даже после того, как будет привлечён капитал, и всё равно будет происходить снижение доходности, что приведёт к росту цен на продукты питания, поскольку земля будет требовать больше капитала.

Логика, почему земельные ренты будут расти по мере роста населения, которую Рикардо изложил в общих чертах, гораздо лучше применима к ренте городских участков. Привлекательность участков в хороших районах повышается за счёт инвестиций в государственную инфраструктуру в сфере транспорта и других улучшений в сочетании с общим уровнем благосостояния — и, прежде всего, в последнее время — с помощью банковского кредита на более простых (то есть с большей долей заёмных средств) условиях кредитования. Владельцы пользуются повышением цен, без необходимости вкладывать больше своих собственных денег — ситуация, описанная Рикардо в отношении землевладельцев, занятых в сельском хозяйстве.

Акцент Мальтуса на том, как землевладельцы инвестируют свои доходы и расходуют на потребление

Рассматривался вопрос, использовали ли землевладельцы получаемые ренты для развития экономики или же высокие ренты для экономики были неоправданным бременем? Мальтус выдвинул два аргумента в защиту хорошо защищённых земельных рент. Прежде всего, если бы землевладельцы зарабатывали больше, они бы действовали как промышленные капиталисты и вкладывали свои доходы обратно в свои фермы, чтобы получать ещё больший доход производя больше продукции. Вместо того чтобы быть незаработанным пассивным доходом, который описывал Смит, высокие ренты позволили увеличить инвестиции для повышения урожайности.

Мальтус считал, что высокие цены на сельскохозяйственные культуры, защищённые британскими «Хлебными законами», позволили землевладельцам вкладывать больше средств в землю для повышения урожайности на один акр. Он указал, что, когда торговля продуктами питания была приостановлена во время войны с Францией (1798-1815 гг.), землевладельцы отреагировали на повышение цен повышением производительности фермерских хозяйств, достаточным для удовлетворения внутреннего спроса. Технология искусственных удобрений и механизация обещали ещё больше повысить производительность фермерских хозяйств.

Предполагая, что защищённый доход будет инвестироваться продуктивно, Мальтус упрекнул Рикардо в том, что тот рассматривает ренту землевладельцам как безвозвратную экономическую потерю, когда покупателям хлеба приходится платить больше. Вопреки описанию Рикардо ренты как «передачи богатства, выгодной для землевладельцев и пропорционально вредной для потребителей», Мальтус возражал, что новые капитальные вложения в землю не могут быть предоставлены без высоких цен на урожай: «рента и увеличение ренты, [как] необходимое и неизбежное условие увеличения поставок зерна для растущего населения». Это предположение о том, что более высокие цены означали бы большие капиталовложения для повышения производительности, было аргументом в пользу тарифной защиты на протяжении многих веков, в том числе американскими промышленниками, настаивавших на тарифах для поддержания инвестиций в «молодые отрасли промышленности».

Второе замечание Мальтуса касалось потребительских расходов землевладельцев. Он утверждал, что такие расходы необходимы не для того, чтобы истощить экономику, а чтобы спасти её от безработицы. Землевладельцы были теми, кого сегодня называют Один Процент: «создателями рабочих мест», которые нанимали кучеров, портных и швей, дворецких и других слуг, а также покупали кареты, красивую одежду и предметы обстановки. Таким образом, даже когда получатели ренты тратили свои доходы на предметы роскоши, они увеличивали спрос на рабочую силу.

Такой довод не учитывал, что, если бы работникам не приходилось платить столь высокие цены за продукты питания, они могли бы тратить больше на промышленные изделия. Или, если бы они всё же зарабатывали только на прожиточный минимум (как предполагал Рикардо), промышленная прибыль была бы выше за счёт земельной ренты. Таким образом, реальный выбор состоял между потреблением предметов роскоши земельной аристократией или повышением уровня жизни остального населения и большими инвестициями в промышленность.