Евгения Лёзина - ХX век: проработка прошлого. Практики переходного правосудия и политика памяти в бывших диктатурах. Германия, Россия, страны Центральной и Восточной Европы

Приблизительно такой же уровень инфильтрации демонстрируют данные по бывшим прибалтийским республикам. В частности, известно, что в конце 1980‐х годов в агентурном аппарате КГБ Эстонской ССР (где проживало 1,5 млн человек) было 2,5–3 тыс. агентов, а в Латвийской ССР (почти 2,7 млн жителей) — 4,5 тыс. агентов [1098]. Таким образом, уровень инфильтрации достигал приблизительно 0,16% в Латвии и Эстонии и 0,14% в Украине. Более низкий уровень агентурного проникновения в Советском Союзе по сравнению с европейскими странами, скорее всего, можно объяснить гораздо большей закрытостью советского режима, его практически полной изоляцией и большей продолжительностью в СССР фазы прямого насилия и террора, фактически уничтожившей любые потенциальные основы инакомыслия [1099].

Реформистские тенденции, связанные с избранием в марте 1985 года на пост Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева (1985–1991), провозгласившего курс «нового мышления», политику гласности и перестройки, содержали в себе существенную угрозу для органов госбезопасности, привыкших опираться на жесткий контроль и цензуру, на замкнутую однопартийную политическую систему, на закрытость и изоляцию страны, на антизападную внешнюю политику, на обширную сеть агентов в СССР и социалистических странах Центральной и Восточной Европы [1100]. Однако Горбачев не был готов и не желал рисковать противостоянием с КГБ, поэтому он компенсировал те преобразования, которые происходили в СМИ, избирательном процессе, во внутренней и внешней политике, мерами, укреплявшими позиции тайной полиции. Обширные кадровые чистки в партийном аппарате и других государственных органах, проведенные после прихода Горбачева к власти, практически не затронули КГБ. В период перестройки аппарат госбезопасности сохранял свои полномочия и аппаратный вес, не подвергаясь существенным структурным или кадровым изменениям [1101].

В 1985 году на апрельском пленуме ЦК КПСС председатель КГБ Виктор Чебриков (1982–1988), ранее поддержавший кандидатуру Горбачева на пост Генерального секретаря, был избран в члены Политбюро ЦК КПСС. Как отмечал историк советских спецслужб Никита Петров, обретение такого высокого статуса, которым ранее обладал лишь многолетний шеф Комитета Андропов, «породило и у самого Чебрикова, и у его ближайшего окружения из КГБ ощущение значимости и особой политической роли в составе обновляемого партийного руководства» [1102].

Судя по всему, Горбачев рассматривал КГБ не как угрозу своим преобразованиям, а скорее как опору для них. В докладе, произнесенном на XXVII съезде КПСС в феврале 1986 года, посвященном главным образом перестройке социалистической экономики, генсек особо подчеркнул сохранявшуюся роль и значение политической тайной полиции. «В условиях наращивания подрывной деятельности спецслужб империализма против Советского Союза и других социалистических стран значительно возрастает ответственность, лежащая на органах государственной безопасности», — произнес Горбачев в своем докладе, добавив, что «[п]од руководством партии, строго соблюдая советские законы, [органы] ведут большую работу по разоблачению враждебных происков, пресечению всякого рода подрывных действий, охране священных рубежей нашей Родины» [1103].

Риторика самих чекистов в перестроечный период тоже оставалась по существу неизменной. С одной стороны, в своих выступлениях руководители КГБ дежурно заверяли, что их ведомство стремится «максимально способствовать успешному развитию процесса перестройки» и «перестраивает свою деятельность, совершенствует формы и методы работы» [1104]. Однако в этих же речах все жестче звучали привычные с андроповских времен обвинения: в нарастающем внутреннем кризисе чекисты все чаще винили иностранные спецслужбы и их «агентов» внутри СССР [1105].

Выступая в сентябре 1987 года с публичным докладом на торжественном собрании, посвященном 110-летию со дня рождения основателя ВЧК Дзержинского, Виктор Чебриков заявил: «Под прицелом империалистических спецслужб находятся все слои населения нашей страны <���…> Наши противники пытаются столк­нуть отдельных представителей художественной интеллигенции на позиции критиканства, демагогии и нигилизма, очернения некоторых этапов исторического развития нашего общества» [1106].

Незадолго до этого, на прошедшем в июле закрытом совещании в КГБ Чебриков произнес другой доклад, в котором призвал подчиненных эффективнее бороться с угрозами госбезопасности в лице общественных объединений. В докладе «О задачах органов и войск КГБ СССР по углублению перестройки в оперативно-служебной деятельности» шеф тайной полиции указал на необходимость с помощью агентуры «постоянно держать в поле зрения враждебные группировки, которые используют в своих целях создание неформальных общественных объединений» [1107]. Как пояснял Чебриков, «организуя чекистскую работу по подоб­ным группированиям, на данном конкретном этапе нужно сделать упор на такой практикой проверенный и оправдавший себя метод работы, как их разложение путем: внесения идейных и организационных разногласий в руководящие звенья; компрометации экстремистски настроенных лидеров; создания обстановки недоверия, вражды и взаимной подозрительности; продвижения в руководство группирований наших опытных, проверенных агентов, способных оказывать реальное влияние на движение в них, направлять деятельность их группирований в выгодное нам русло» [1108].

В сентябре 1988 года в газете «Правда» появилось большое интервью Чебрикова под заголовком «Перестройка и работа чекистов». Отвечая на вопрос о современных особенностях такой «формы подрывной деятельности против нашей страны, как идеологическая диверсия», глава Комитета разразился гневной отповедью в адрес зарубежных спецслужб и подрывных идеологических центров, которые, якобы «стремясь осложнить перестройку, пытаются стимулировать организацию в нашей стране нелегальных, полулегальных и даже легальных формирований, которые действовали бы по их указке» [1109]. Как уточнил Чебриков, «[д]ля достижения этих целей они выискивают в нашем обществе враждебно настроенных лиц, принимают меры по их организационному сплочению, оказывают им моральную и материальную поддержку, толкают их на путь прямой борьбы с советским государственным и общественным строем» [1110].

«В современных условиях, — продолжил излагать свое видение перестроечного этапа глава КГБ, — спецслужбы Запада прибегают к самым ухищренным способам, чтобы обострить внутриполитическую обстановку в СССР, пытаются дискредитировать руководящую роль Коммунистической партии, инспирировать возникновение политической оппозиции на базе некоторых по существу враждебных перестройке самодеятельных группирований. Зарубежные подрывные центры настойчиво пытаются внедрить в сознание советских людей мысль о том, что негативные явления в экономической и социальной жизни нашей страны вытекают якобы из самой сущности социалистического строя и что единственной возможностью добиться реального улучшения дел является отказ от сделанного нами исторического выбора, от социализма. Усиленно рекламируются ценности буржуазной демократии. К сожалению, находятся люди, которые, если можно так выразиться, „клюют“ на эту наживку. Именно на таких лиц, в частности, и делают ставку спецслужбы, привлекая их к противоправной деятельности» [1111].