Евгения Лёзина - ХX век: проработка прошлого. Практики переходного правосудия и политика памяти в бывших диктатурах. Германия, Россия, страны Центральной и Восточной Европы

Отвечая на вопрос, «каким образом процессы дальнейшего расширения демократии, идущие в обществе, отражаются на работе» руководимого им ведомства, Чебриков подчеркнул, что в деятельности органов госбезопасности большое значение «имеет сегодня профилактическая работа, главное назначение которой — своевременное предотвращение государственных преступлений и иных затрагивающих интересы государственной безопасности антиобщественных действий». По мнению Чебрикова, профилактика, «как ни одна другая форма чекистской деятельности, наиболее полно отвечает духу происходящей в стране демократизации» [1112].

В октябре 1988 года Чебрикова на посту председателя Комитета сменил Владимир Крючков, многолетний начальник ПГУ (внешняя разведка), а бывший председатель был назначен на пост секретаря ЦК КПСС курировать административные и правоохранительные органы, включая органы госбезопасности. До 20 сентября 1989 года Чебриков также был председателем Комиссии ЦК КПСС по вопросам правовой политики [1113]. В этом качестве он стал инициатором нескольких репрессивных указов, подписанных Горбачевым, в частности указа от 8 апреля 1989 года, ужесточавшего наказание за «антигосударственные преступления» [1114].

Новый председатель КГБ Владимир Крючков (1988–1991), избранный в октябре 1989 года членом Политбюро, тоже сохранял верность чекистским принципам и риторике. В августе 1989 года одиозное 5‐е Управление КГБ было переименовано в Управление по защите конституционного строя (Управление «З»), что сопровождалось пропагандистской кампанией, знаменующей разрыв с прошлыми целями и методами работы. Однако в записке с обоснованием необходимости пере­именования Крючков докладывал в ЦК КПСС, что «спецслужбы и подрывные центры противника» пытаются «инспирировать очаги общественной напряженности, антисоциалистические проявления и массовые беспорядки, подстрекать враждебные элементы к действиям, направленным на насильственное свержение советской власти» [1115]. Таким образом, несмотря на пере­именование, основные задачи управления фактически остались прежними, а штатная численность сотрудников в ходе реорганизации практически не изменилась. Да и руководить Управлением «З» оставили прежнего начальника «пятерки» генерал-лейтенанта госбезопасности Евгения Иванова [1116].

В период председательства Крючкова Комитет участвовал в силовом подавлении массовых акций протеста в апреле 1989 года в Грузии и в январе 1991 года в Литве, приведшем к гибели нескольких десятков человек [1117].

По инициативе Крючкова в мае 1991 года был принят закон «Об органах государственной безопасности в СССР», в разработке которого руководство КГБ приняло непосредственное участие [1118]. Закон гарантировал Комитету практически полную независимость от советского политического руководства, сохранял его структуру и полномочия, предоставлял ему полный контроль над любыми документами, касающимися государственной безопасности. Закон был поддержан Комитетом Верховного Совета по вопросам безопасности и обороны, находившимся под контролем КГБ и состоявшим главным образом из чекистов [1119].

Таким образом, тайная политическая полиция успешно адаптировалась к меняющимся условиям, не изменяя при этом основных целей своей деятельности и не снижая своей активности [1120]. При этом Комитет принялся улучшать свой имидж, ради чего 22 апреля 1990 года был создан Центр общественных связей КГБ СССР (на основе бывшего Пресс-бюро с существенным расширением его штата и структуры) [1121]. Одним из новых пропагандистских приемов стал усилившийся акцент на борьбе с преступностью и «экономическим саботажем»: в декабре 1990 года для решения этих задач в КГБ было образовано отдельное Управление по борьбе с организованной преступностью (Управление «ОП») [1122].

По словам бывшего генерал-майора госбезопасности Олега Калугина, отправленного в 1990 году в отставку за критику спецслужб, Комитет остался неприкасаемым в сравнении с другими силовыми ведомствами: «И через пять лет перестройки КГБ — государство в государстве, орган, наделенный колоссальной властью, теоретически способный подмять под себя любое правительство. В его руках правительственная связь, погранвойска, разведка, контрразведка и военная контрразведка, следственные подразделения, масса технических служб. Комитет практически имеет собственную, хоть и специализированную армию: военно-строительные войска, пограничные войска плюс войска правительственной связи. Председатель КГБ остается членом Политбюро, а это значит, что и после отмены 6‐й статьи Конституции верхушка компартии была и остается главным и эксклюзивным потребителем информации, которой располагают органы» [1123].

Поводом для существенных преобразований структур госбезопасности стала попытка государственного переворота, предпринятая высокопоставленными должностными лицами, создавшими 19 августа 1991 года Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) с целью не допустить намеченное на 20 августа подписание договора о Союзе Суверенных Государств [1124]. Председатель КГБ Крючков был одним из главных организаторов путча, в подготовке к которому принимало участие немало сотрудников Комитета [1125].

После провала путча, ареста Крючкова и других бывших членов ГКЧП (все они обвинялись в «измене родине» по статье 64 УК РСФСР, но были амнистированы в феврале 1994 года) [1126]23 августа главой КГБ был назначен Вадим Бакатин — бывший первый секретарь Кировского (1985–1987) и Кемеровского обкомов КПСС (1987–1988), а позднее — министр внутренних дел СССР (1988–1990). Бакатину было поручено начать реорганизацию и расформирование системы госбезопасности [1127].

Хотя новый руководитель Комитета вполне осознавал угрозы, которые подчиненное ему ведомство представляло для общества, он отказался и от существенной структурной трансформации, и от кадровой чистки или люстрации в его рядах. «Я не считал и не считаю сейчас возможным для нас реформирование КГБ по радикальному — германскому или чехословацкому пути, то есть полное упразднение, а потом новое создание. Не разгонять, а реформировать. Вот, если можно так выразиться, то гуманное направление, которое я избрал», — писал Бакатин в 1992 году в своей книге с многообещающим названием «Избавление от КГБ» [1128].

Основными принципами бакатинских реформ стали дезинтеграция, децентрализация и деидеологизация. Дезинтеграция предполагала «раздробление КГБ на ряд самостоятельных ведомств и лишение его монополии на все виды деятельности, связанные с обеспечением безопасности: разорвать Комитет на части, которые, находясь в прямом подчинении главе государства, уравновешивали бы друг друга, конкурировали друг с другом» [1129]. Децентрализация, согласно замыслу Бакатина, заключалась в «предоставлении полной самостоятельности республиканским органам безопасности в сочетании с главным образом координирующей и в относительно небольшой степени оперативной работой межреспубликанских структур» [1130]. При этом Бакатин отдавал себе отчет, что достижение этой цели определялось не столько его волей, сколько начавшимися процессами дезинтеграции Союза. Третье направление реорганизации по Бакатину — деидеологизация КГБ. «Традиции чекизма надо искоренить, чекизм как идеология должен перестать существовать. Мы должны руководствоваться законом, а не идеологией», — провозглашал новый глава Комитета [1131]. Однако оставалось неясным, как он рассчитывал добиться этой цели без кардинальной реформы самого репрессивного советского института. В начале 1992 года, подводя итоги своей деятельности уже после ухода из органов госбезопасности, Бакатин писал: «Успехов не было достигнуто. Я не считаю, что спецслужбы уже стали безопасными для граждан. Нет законов, нет контроля и нет профессиональных внутренних служб безопасности» [1132].