Александр Шевякин - Загадка гибели СССР. (История заговоров и предательств. 1945-1991)

• принят ряд законов, необходимых для формирования рыночной системы;

• референт Горбачева Шахназаров и Ельцин имели беседу о желательности проведения общенационального „круглого стола“, хотя декларированные ими цели сильно разнятся;

• союзное и российское правительства так или иначе формируют, хотя и чрезвычайно медленно, механизм урегулирования разногласий и разделения обязанностей по отношению к вооруженным силам и КГБ, в первую очередь через возглавляемый генерал-полковником Кобецом российский Комитет по обороне и безопасности.

Аналогичным образом была создана объединенная коллегия республиканских министров иностранных дел под председательством министра иностранных дел СССР:

• начались переговоры с прибалтийскими республиками, хотя и вновь с большими сложностями и с абсолютно разнящимися конечными целями каждой из сторон.

До сих пор эти разноплановые акции не имели оперативной значимости и не будут ее иметь, если центральная власть станет упорствовать в своих нынешних политических устремлениях. Но если бы она проявила желание сменить свой политический курс, эти акции создали бы потенциал для выхода из нынешнего тупика.

12. Реформаторы скорее всего не упустят ни одного такого продвижения с тем, чтобы затруднить переход к активизации репрессий, а затем попробовать добиться в стратегическом плане прорыва. С Горбачевым или нет, с путчем или без путча, что наиболее вероятной перспективой является до конца десятилетия, если не раньше трансформация Советского Союза в несколько независимых государств и конфедерацию оставшихся республик, включая в себя Россию. Эта конфедерация будет обладать размерами, экономическими ресурсами и накопленными производственными мощностями, достаточными для того, чтобы оставаться первостепенной военной державой, но децентрализация устройства будет удерживать ее от возобновления милитаристской, агрессивной политики прежних лет.

13. Текущая ситуация в СССР и неоднозначность ее ближайшей эволюции ставит нас перед тремя возможными вариантами развития событий в течение следующего года:

а) сохранение нынешней патовой ситуации, а значит, и стоящей перед Западом дилеммы оптимального баланса отношений с различными противоборствующими силами. Эта дилемма может стать еще острее по мере активизации борьбы и более быстрого вхождения экономики в штопор. Социальные взрывы наподобие нынешней шахтерской забастовки и вспышки страстей в Белоруссии могут в любой момент перевести ситуацию в русло открытого насилия или военного положения. Даже если дело не дойдет до этого, экономика СССР будет все более продвигаться к упадку, а выдохшийся Горбачев умножит свои призывы о помощи Западу. Хотя СССР еще мог бы попытаться предпринять какие-нибудь новые международные инициативы, например, на Ближнем Востоке и в области контроля над вооружениями, рост внутренней нестабильности сильно уменьшает его дипломатическое влияние и, вероятно, воспрепятствует эффективному продвижению таких инициатив. Рост нестабильности в стране вызовет негативный эффект в Восточной Европе в виде свертывания экономического взаимодействия и неспособности сформировать новую основу для советско-восточноевропейских отношений;

б) попытка реставрации диктатуры, которая означала бы для Запада повторения польских событий 1981 г., но, вероятнее всего, в более жестком и кровопролитном варианте. Страна по-прежнему останется в состоянии экономического паралича. Новый режим даст заверения в сохранении сотрудничества с остальным миром и скорее всего продолжит вывод войск из Восточной Европы, пытаясь, возможно, вымогать еще больше, чем нынешний. На деле внешняя политика станет более агрессивной, но такой Советский Союз не сможет восстановить ни свое прежнее глобальное влияние, ни позиции в „третьем мире“. Возможны, однако, попытки резко увеличить торговлю оружием за наличную валюту, искать приобретений на Ближнем Востоке за счет США и плотно работать с „пятой колонной“ в Восточной Европе в попытке ниспровергать формирующиеся там демократии. Кое-кто в западной Европе станет доказывать, что этот внутренний откат достоин сожаления, но Горбачев или кто-то другой, взявший власть, по сути дела не будет иметь иного выбора, кроме как восстановить порядок, и что лучший путь повлиять на ситуацию (и как-то спасти вложенные в страну западные инвестиции и кредиты) — продолжить сотрудничество вкупе с символическими жестами неодобрения. Если только репрессии не перехлестнут по жестокости события на площади Таньанмынь, достижение Западом консенсуса как в интерпретации событий, так и в принятии ответных мер будет чрезвычайно маловероятным; ускоренный прорыв плюралистических сил создаст наилучшие перспективы для внутренней и внешней стабильности, основанной на договоренности в духе сотрудничества. Но эта победа плюрализма принесет и свои проблемы. Способность плюралистических сил к эффективному управлению проблематична и не может быть гарантом еще долго, возможно, на протяжении жизни целого поколения. Национальная проблема не разрешима в одночасье, а напряженность внутри республик и между ними сохранится при самой оптимальной политико-экономической системе. Некоторые из республик не будут управляться демократами, но все они станут претендовать на помощь со стороны США. Новые лидеры, оказавшись наверху в силу местной популярности, решительности и целеустремленности, не будут иметь опыта в международных делах и станут выдвигать преувеличенные задачи и требования, что уже происходит с некоторыми из них. Несмотря на эти трудности и скорее всего затяжной процесс внутренней и внешней адаптации к новым правилам поведения, этот прорыв, в особенности если он произойдет в славянском ядре, предложил бы наилучшую перспективу для примирения между Востоком и Западом, аналогичную тем, что привела франко-германские отношения к их нынешнему состоянию».

[5.17.СС.114–119].

У нас немало людей в искусстве, чья слава, надутая и сконструированная лживой плановой прессой, делает их смешными и жалкими тенями политической декорации. Если западный литературный герой идет к одной цели — к богатству, удовольствию, счастью денежного могущества, то герои Толстого и Достоевского и почти всей русской литературы по сути равнодушны к этому благу, и мещанину западному они могут показаться наивными простаками.

ГЕРОЯМ НАШИМ нужен целый мир: добро, справедливость, правда, любовь, верность, то есть беспредельное, пока существуют воображение, мысль, мечта и память. Открывается ли смысл жизни человеку, нашедшему самородок золота? Воображение и золото освобождают и порабощают нас. Только это совершенно разное и освобождение, и порабощение. Зыбкость западно-американской доктрины — это углубляющийся кризис глобализации, уже не подвластный ни воле, ни разумению сверххищного толка правителей, а подвластный враждебной всему человечеству дикой стихии. Есть ли какой-либо смысл в уничтожении тысячами ракет и бомб не самого преступника, а природой созданной афганистанской земли и ее народа? Возмездие? Мщение? Зуб за зуб? Наказание? Смешно наказывать преступника, который не найден, не схвачен, лишь мстительным воображением Америки определен преступником, и это бессильное и провокационное воображение возбудило, как страшная эпидемия, американский народ и подчиненную Америке Европу ежедневными инъекциями прессы и телевидения.