Андрей Галушка - Тэтчер. Великие личности в истории

Маргарет гордилась своим статусом аутсайдера, как-то сказав собеседнику:

— Вы знаете, я так горжусь тем, что не принадлежу к вашему классу.

— О каком классе вы говорите, премьер-министр?

— О верхушке среднего класса, которая видит точку зрения каждого, но не имеет собственной точки зрения.

Соответственно, с такими людьми следовало поступать жестко: «Иногда премьер-министр должен устрашать. Ведь бессмысленно же быть чем-то мягким и пассивным в председательском кресле». Для нее, по ее собственному свидетельству, вся жизнь была ежедневной борьбой, и даже когда она была вынуждена подать в отставку, то сказала: «Еще столько всего надо было сделать!» И стоит согласиться с теми, кто считает, что Тэтчер не была консервативной в своей политике, что она совершила революцию в стране — и именно за это ее и любят, и ненавидят. Но так бывает со всеми революционерами.

Поинтересуйтесь историей должности премьер-министра и легко поймете, что обвинения Маргарет Тэтчер в том, что она «нарушила традицию», «не следовала правилам кабинетного правительства» на самом деле не имеют под собой особого обоснования. Замечания, что премьер-министр ведет себя как могущественный монарх, звучат по меньшей мере со времени пребывания на этой должности сэра Роберта Пиля, то есть с сороковых годов ХІХ века. В конце того же века в биографии первого британского премьер-министра Роберта Уолпола авторства Джона Морли великий либеральный премьер, Уильям Гладстон, подготовил главу о кабинете, где писал следующее: «Гибкость кабинетной системы позволяет премьер-министру приобрести власть не меньшую, чем у диктатора, если, конечно, палата общин его поддерживает». А в середине ХХ века, в 1965 году, книга, посвященная британской конституции, описывает премьер-министра как «избранного монарха». Что же до заявления канцлера Тэтчер Найджела Лоусона, мол, «ее привычка принимать важные решения во время встреч меньших групп, а не во время заседаний кабинета, зашла слишком далеко» [43] При этом Найджел Лоусон «как канцлер, ожидал заседаний кабинета как наиболее спокойных моментов недели… так как его роль заключалась лишь в визировании принятых решений». , то это практически один в один описание «правительства на диване» [44] Sofa government , термин, обозначающий манеру управления не через обсуждение и принятие решений кабинетом, а через соглашения между отдельными министрами и узким кругом приближенных премьера. Тони Блэра. Так что ничего нового в modus operandi Маргарет Тэтчер на ее посту не было.

До сих пор ведутся споры не только о роли Тэтчер в истории Британии, но и о том, какое место она в ней занимает. В годы, непосредственно следующие за ее отставкой, нередки были попытки списать ее в примечания к страницам истории страны. Сейчас странно слышать, что в 1991 году о ней говорили, мол «она еле-еле средний премьер-министр, хуже Эттли или Асквита и получше Макмиллана и Вильсона». В 1995 году журналист Эндрю Марр (известный телеведущий и автор нескольких очень хороших документальных сериалов об истории Британии и мира и книг на их основе) писал: «Пять лет прошло. Нет памятника баронессе Тэтчер. Женщина, ставшая политическим иконоборцем, радикальной силой мирового класса, унижена до уровня изгнанника-Стюарта, неустанно путешествующего и вспоминающего о былой славе». [45] Аллюзия к королевской династии Стюартов, свергнутой с британского престола в конце XVII — начале XVIII века и безуспешно пытавшейся вернуться к власти.

Наследие Тэтчер списывали со счетов истории после финансового кризиса 2008 года, так как якобы именно в результате ее усилий финансовый сектор столь раздулся в стране, и теперь он несомненно должен ужаться, соответственно ужав и репутацию «Мэгги». Однако эпопея выхода Британии из Европейского союза вернула под прожекторы общественного мнения евроскептицизм Тэтчер, который, казалось бы, оказался оправдан ходом истории и подкреплен мнением большинства британцев. Но все вышло сложнее. Значительная часть британской элиты, которая до сих пор отказывается смириться с результатом референдума, всегда с большим сомнением относилась к Тэтчер. Тем не менее и она пыталась привлечь в качестве аргумента память об одном из выдающихся политиков прошлых десятилетий, акцентируя внимание на раннем евроэнтузиазме Тэтчер, ее агитации «за Европу» в референдуме 1975 года и ее роли в «углублении европейской интеграции» с созданием единого европейского рынка.

Автор этой книги с грустью должен признать, что огромное большинство людей формируют представление об истории и исторических фигурах не из книг, но из того, как эти фигуры и события, связанные с ними, отражены в массовой культуре. Тэтчер с первых дней на посту премьера стала мишенью карикатуристов. Они вцепились в возможности, которые предоставляли природные черты объекта их изображения: острые углы и несколько длинноватый нос. Но если политические карикатуристы справа лишь слегка утрировали эти черты и часто фокусировались на знаменитых сумочках Маргарет, то слева был истинный полет творческой фантазии. Нос удлинялся до невозможности, превращаясь то в клюв хищной птицы, то в клюв птеродактиля — эти два варианта расчеловечивания политического противника оказались особенно популярны и продержались на полосах газет до конца тысячелетия. Еще дальше пошли создатели телешоу Spitting Image (что можно понимать и как «вылитая копия», и как «образ, на который плевать»). В русскоязычном медиапространстве его ремейком стало телешоу «Куклы», довольно быстро прекратившее существование после непочтительного отображения образа тогдашнего новоизбранного президента России Путина. Естественно, в Британии не было и речи о закрытии сатирического шоу, как-никак, свобода слова. И его создатели оттоптались по нелюбимому ими премьер-министру по полной.

Популярнейшая американская юмористическая передача Saturday Night Live , известная своей неумолимой политической сатирой, выпустила в год смерти Тэтчер псевдодокументальный скетч о панк-исполнителе, который декларировал со сцены любовь к Мэгги. Пародируя фронтмена Sex Pistols Джонни Роттена, Фреду Армисену удалось подметить неразрывную связь между фигурой Тэтчер и британской культурной историей. Железная леди стала антимузой молодежных протестных движений, сплотив утопающую в разногласиях альтернативную сцену страны — к 1979 году легендарные «пистолзы» уже распались. Именно долговечность и кажущаяся приверженность к необузданному индивидуализму Тэтчер сделали ее столь эффектной мишенью для бунтарских самовыражений — вряд ли череда непамятных политиков смогла бы инспирировать подобный уровень ненависти.