Алина Рюмина - Кольцо Анаконды. Афганистан. Хроники

Интересно отметить: «борьбу за передел сфер влияния в Центральной Азии, начавшуюся с распадом СССР часто называют „Новой Большой игрой“. Она длится почти 30 лет, что с учетом „ускорившегося“ времени уже соизмеримо с той первой, 100-летней игрой.

И она заканчивается: внешнего игрока — США или „коллективного Запада“ вместо Британии — не будет. Точнее, его роль ограничится осуждением с разных трибун оставшихся игроков. Ими же будут те, кто был до начала 19 века: Россия, ушедшая за Урал и Иртыш, Китай, Иран, Турция. А также Пакистан.

И играть они будут не по предлагаемым им правилам. Они не будут защищать, холить и лелеять центрально-азиатские режимы. „Незаживающей язвы“ на десятилетия не будет, Сирия это показала».[1]

«Теперь Исламабад всё сильнее сближается с Россией и Китаем, и накопленное пуштунами за последние годы недовольство может использоваться другими центрами силы», отмечают политологи.

«„Новая пуштунская политика“ и РТМ пользуются расположением англичан и американцев, индийского истеблишмента и их марионеток в Кабуле лишь с единственной целью — постараться навредить российским и китайским интересам в регионе», — считает Ариф Хасан Хан Ахунзада.[2]

«Одновременно со встречей в Пекине министров иностранных дел Китая, Афганистана и Пакистана 26 декабря 2017 года в Исламабаде завершилась встреча председателей парламентов России, Ирана, Пакистана, Турции, Афганистана и КНР, посвящённая борьбе с терроризмом и многостороннему сотрудничеству».[4]

Не удивительно, что в центре внимания была ситуация в Афганистане. «Пакистан, Иран и Россия раньше уже обсуждали проблему урегулирования ситуации в Афганистане, — отметил эксперт Леонид Савин. — Но теперь данное мероприятие происходит с участием китайской стороны».

По его мнению, это означает приверженность всех участников диалога многостороннему подходу в области безопасности, стремлению ликвидировать общие угрозы вместе. Эксперт отмечает отсутствие США и тот факт, что среди шести участников данной встречи три страны — Россия, Иран и Китай — официально объявлены Вашингтоном противниками, а два формальных союзника Соединённых Штатов — Турция и Пакистан — активно сближаются с Россией и Китаем.

«Для Кабула очевидна безрезультатность сотрудничества с Вашингтоном в вопросе безопасности, поэтому руководство Афганистана ищет пути создания новых условий, приглашает партнёров для урегулирования ситуации в целом, для нормализации процесса перехода к политическому диалогу», — объясняет такой состав участников Леонид Савин.

«К сожалению, там остаются американские военные, но, думаю, это вопрос временный. У Китая стратегия осмыслена на годы вперёд, они мыслят столетиями», — отмечает эксперт Центра геополитических экспертиз Леонид Савин.

По мнению Майкла Хьюза, американские компании, горизонт планирования которых существенно ниже, также не смогут конкурировать с китайцами на поле инвестиций в Афганистан.

«Чтобы обезопасить свои проекты в исламской республике, где действуют и различные радикальные элементы внутри „Талибана“, и воюющее со всеми ИГИЛ, Пекин будет полагаться на многостороннее сотрудничество с другими странами в регионе, считает Савин». [4] «Важно отметить, что, хотя правительство Афганистана признавало талибов террористами, сам „Талибан“ борется с ИГИЛ».[8]

«Так, Россия, по словам политолога, „может обеспечить техническую и военную помощь Афганистану и рассчитывать на преференции в дальнейшем техническом сотрудничестве с этой страной“.Эксперт Леонид Савин уверен, что на рынке вооружений Афганистана и Пакистана Китаю будет трудно что-то противопоставить России».[4]

С другой стороны, «у Китая есть опыт обеспечения безопасности в Пакистане в рамках строительства объектов инфраструктуры „Китайско-пакистанского экономического коридора“; возможно, его китайцы используют и в Афганистане», — отмечает эксперт.[4]

Афганистан мудро поддерживает экономические связи и со старыми соратниками. «Только в декабре по итогам визита в Ташкент президента Исламской республики Афганистан Ашрафа Гани (кстати, как и многие афганцы, владеющего узбекским языком), были подписаны контракты с Узбекистаном на 500 млн. долларов — значительную сумму для обеих стран».[13]

А тем временем, ситуация на военном фронте: «зима 2017/18 протекала в стране активнее обычного из-за потери властями контроля над частью проселочных дорог, однако стратегическая ситуация в это время оставалась относительно стабильной.

По данным департамента обороны США, после отступлений 2017-го властям и контингентам НАТО удалось сосредоточить свои силы, стабилизировать границы зон контроля».[14] «За 2017 год всего 14 убитых и 127 раненых. Неприятно, но совершенно далеко от критичного. Нация такой уровень переносит без буйства времен Вьетнама». [12]

«В период с октября по январь зона контроля провластных сил стабилизировалась на отметке 56 % районов страны (около 59,4 % территории и 65 % населения страны), зона контроля боевиков — 14 % (около 20 % территории, 12 % населения).

Остальная территория Афганистана является „зоной противоборства“, где одновременно присутствуют и власть, и боевики. Есть свидетельства разрастания „зон противоборства“, где постоянно идут столкновения между вооруженной оппозицией и провластными силами.

Уровень насилия в стране достиг в прошлом году исторического максимума — 23,7 тыс. вооруженных инцидентов, зарегистрированных на конец декабря, но в течение зимы впервые за долгое время было зафиксировано их небольшое (-6%) снижение.

Афганская армия, воспользовавшись холодами, даже провела контрнаступления в некоторых северных провинциях, включая Джаузджан и Бадахшан, с целью разгрома ИГИЛ и Талибана.

По опубликованной в США статистике, численность афганской армии сократилась с апреля 2017-го по январь 2018-го на 4818 человек (-2,8 %), полиции — на 23 210 человек (-17,7 %). Вдокладе Пентагона причины этого изменения численности силовиков более чем на 28 тыс. человек охарактеризованы как „неясные“.

По косвенным данным, в течение последнего года очень сильно выросли потери полиции, которые не удается полностью компенсировать набором новых кадров. По всей видимости, сокращения отражают потери в результате боевых действий и отставки военных и полицейских, стремящихся оставить опасную работу.

Власти пытаются удержать ситуацию, наращивая численность и мощь войск специального назначения, и достигли в этом некоторых успехов. Однако авиация и спецназ позволяют в лучшем случае выбивать боевиков из тех или иных районов, но не удерживать их.

Ситуация в Афганистане оставалась стабильной в течение зимы 2017/18 гг., власти удерживали инициативу и в основном купировали наступательные операции Талибана и ИГИЛ».[14]