Алина Рюмина - Кольцо Анаконды. Афганистан. Хроники

Впрочем, кое-что еще Вашингтон интересует — наркотики, плантации, на которых американцы производят героин и везут его в Америку и в Европу.

Кому же захочется быть военной базой и опиумной плантацией для чужой страны. «Это совершенно незавидная перспектива, что начали понимать и сами афганцы. Для того, чтобы вырваться из этого порочного круга бесконечной американской эксплуатации, необходимо нащупать новые формы своего участия в мировых процессах… Стать государством, народом со своей историей и культурой, о которой все забыли, со своими интересами, о которых никто и не вспоминал», — сказал Коровин.

«Спасение Афганистана, его выживание и вообще существование в качестве государства народов с их культурой и традицией возможно только во взаимодействии с евразийскими наднациональными структурами», — подчеркнул эксперт. «И времени у Афганистана не так много, нужно быстрее вышибить американцев и начать вхождение в евразийские интеграционные объединения.

Главным преимуществом ШОС остается присутствие двух сильнейших мировых игроков — России и Китая. „Китай сам по себе не представляет из себя достаточной геополитической субъектности, находясь в зоне Римланд и постоянно мерцая, переходя от евразийской геополитики к атлантистской и обратно. В условиях этой двойственности и геополитической неустойчивости кроется непредсказуемость Китая, несмотря на нынешнее экономическое могущество“».[15]

Кстати, Атлантизм — идеология тесного союза США со странами Западной Европы и Канадой и культурного влияния западноевропейской цивилизации на другие регионы мира. В XXI веке эта философия приобрела новый оттенок в свете американской «Войны против терроризма».

«„В отдельности Россия и Китай имеют элементы неполноценности, вместе составляют синергию и делают конструкцию максимально устойчивой, безопасной, экономически состоятельной, геополитически ориентированной на интересы евразийских государств“, — констатировал политолог Коровин. Именно эти факторы делают ШОС привлекательным для стран, которым в тягость неравноценное партнерство с атлантистами.

„ШОС, прикрываясь экономической риторикой и торговой романтикой, вкладывает мощную конструкцию грядущего многополярного мира без Америки“, — заключил эксперт».[15]

Мировая общественность также не упускает Афганистан из поля зрения: «21 декабря 2017 года в Совете Безопасности ООН прошли открытые дебаты по ситуации в Афганистане Большинство государств в своих выступлениях выразило признательность Совету Безопасности ООН за активное привлечение внимания к вопросам безопасности и развития в Афганистане и Центрально-Азиатском регионе, — сообщили в МИД РК».[20]

Позицию России по Афганистану четко сформулировал президент Владимир Владимирович Путин в интервью телерадиокомпании «Мир»: «Мы всегда, так же, как и наши партнеры, в том числе, кстати говоря, и представители Организации Объединенных Наций, исходим из того, что необходимо выстраивать отношения с любыми силами в Афганистане, исходя из, минимум, трех принципов: это — „признание конституции Афганистана“, „разоружение“ и „признание полного национального согласия“». [13]

«По словам политолога Валерия Коровина, Россия, несмотря на то, что ей не хватает экономической мощи и внутриполитической устойчивости, обладает евразийской геополитической константностью. „Она в силу своего положение не может быть ничем иным, кроме как Хартлендом“; в то время как Китай может менять вектор в зависимости от экономической или политической ситуации». [15]

Во вновь открывшихся обстоятельствах «„Китай также демонстрирует, что становится долгоиграющим игроком в новой „большой игре“ в регионе“, — отмечает индийская исследовательница Аруши Кумар. Сейчас, по мнению экспертов, на роль ведущей державы в регионе претендует Китай.

Китай подключит Афганистан к „Китайско-пакистанскому коридору развития“ (КПКР) в рамках проекта „Один пояс — один путь“. Об этом заявил во вторник 26 декабря 2017 года министр иностранных дел КНР Ван И на первой в истории трёхсторонней встрече министров иностранных дел Китая, Пакистана и Афганистана. Стороны обсудили широкий спектр вопросов, однако наиболее громкое заявление касалось экономического сотрудничества.

Речь идёт о масштабном инфраструктурном проекте общей стоимостью $62 млрд. Он предполагает строительство шоссейных и железных дорог, которые связали бы запад Китая с пакистанскими портами на побережье Индийского океана, в первую очередь с портом Гвадар.

„В новой стратегии национальной безопасности США прямо указано, что они будут оказывать давление на Пакистан, а КНР и Иран — враги“, — отметил эксперт Центра геополитических экспертиз Леонид Савин.

Как отмечал ранее в интервью RT американский политолог Майкл Хьюз, решение администрации Трампа усилить военное присутствие США в Афганистане может быть частично вызвано борьбой за ресурсы страны с КНР».[4]

«На что при этом рассчитывают лидеры центрально азиатских государств, понять тем более сложно. Лихорадочные попытки наладить „диалог“ с США и евроатлантическими структурами наводят на мысль о том, что они либо верят в возможность победы США в Афганистане, либо не понимают очевидного: лишившись Афганистана, США потеряют коридор в Центразию через Афганистан.

Вряд ли Россия снова позволит США воспользоваться своей территорией и воздушным пространством. Еще меньше вероятность того, что американские и натовские войска пойдут в Центразию через Иран или Китай. Остается коридор через Южный Кавказ при доброй воле Турции и Азербайджана. И если США, выйдя из Афганистана, решат защищать стабильность Центразии. А им это зачем?

Касайся дело только опасности с южного берега Амударьи, центрально азиатским лидерам следовало бы усилить сотрудничество с Россией, Китаем, Турцией и Ираном. При поддержке двух последних в северном Афганистане вновь крепнут военные и политические силы, стремящиеся покончить с „афганским периодом истории“, желающие снова стать таджико-узбекской Бактрией, частью „Шелкового пути“.

Иранская железная дорога дошла до Герата и планируется далее — к Мазари-Шарифу, Термезу, Душанбе, китайскому Кашгару. А на пути — провинция Бадгиз с талибами.

В большинстве, как было сказано, местными, но все равно, „принесенными“ с новыми и новыми витками войны из-за хребта Гиндукуш, из Пуштунистана. Но по какой-то причине лидеры Центральной Азии считают себя самостоятельными игроками, решающими судьбы региона. Видимо поэтому они приняли решение надеяться на Запад.

Спокойная реакция игроков на „афганские хитрости“ Трампа и удивительно спокойная реакция России на евроатлантические метания центрально-азиатских лидеров, подсказывают, что игроки, если и не оформили свои виды на Центральную Азию „на бумаге“, тем не менее, уже имеют общее представление о принципах решения проблемы». [1]