Дмитрий Орешкин - Джугафилия и советский статистический эпос

Проходит десять с небольшим лет, и в новой книге (Последняя республика. М.: АСТ, 1998) оптика автора под той же фамилией радикально меняется. По случаю Зимней войны она прямо-таки лучится восторгом! Новый Суворов сознает необычность перемены и спешит дать ей правдоподобное объяснение. Довольно причудливое. Поместив в эпиграф 11-й главы цитату из Солженицына («И потом все видели эту бездарную, позорную финскую кампанию…»), обновленный Суворов отвечает матерому антикоммунисту: «Признаюсь, у меня раньше те же настроения были: Красная Армия в Финляндии опозорилась на весь мир…» (с. 204).

А потом посвящает всю многостраничную главу объяснению, почему эти настроения оказались политически ошибочными. Объяснение оформлено в виде удивительной повести о том, как Владимир Богданович поссорился с Компьютером Компьютеровичем. Поединок с серым хищником стоит того, чтобы вкратце пересказать. Для простоты изложения пометим новую ипостась автора торговой маркой (как франшизу) и будем, в отличие от Л-Суворова, именовать его Суворов™.

Легенда трудовой перековки Л-Суворова в Суворова™ такова. В неком военном царстве-государстве давным-давно (где-то в конце 80-х годов) британский начальник попросил перебежчика Суворова™ выдумать сценарий боевых действий. Поэкзотичнее, для тестирования новейшего суперкомпьютера. Поиграть с ним, проверить на вменяемость, и вообще — вдруг удастся выбить скотину из колеи?

«Хорошо, — повествует Суворов™. — Начали. Захожу с того, что прошу ввести температуру воздуха: минус 41 градус по Цельсию. Мне показалось, что компьютер сверкнул злостью, заискрился весь и взвыл от негодования» (с. 203). После чего просчитывать сценарий наотрез отказался: в марсианских условиях воевать невозможно. «А я не фантазировал, — объясняет правдивый Суворов™, — не войну миров разыгрывал, а нашу несчастную Зимнюю войну. Днем — терпимо, ночью — кое-как, к утру — минус 41 по Цельсию. А потом в другие дни и ночи бывало хуже. Врать я не мог, минус 25 не мог вводить в электронные мозги, если на самом деле было минус 40 и ниже» (там же).

Ну, раз врать он категорически не может, остается махнуть рукой и продолжить моделирование без температуры. Бывает же такое, что война есть, а температуры нет.

«Вводим второй параметр: глубина снежного покрова — полтора. метра. Метра, ребятушки.

И опять компьютер взревел.

Я уточняю, что под снегом болота, которые не замерзают. На озерах тонкий лед. танк провалится. А еще под снегом — валуны гранитные. пошли танки и переломали катки, гусеницы порвали. И все это миллионами мин напичкано. Светлого времени в декабре совсем немного. Лес, непроходимый лес. Тайга. Линии горизонта нет. Артиллерия мало нам помогает, танки бесполезны, авиация сверху тоже ничего не видит.

Это все я компьютеру излагаю. Я к нему и с лаской, и с угрозами, но компьютер упрямый попался: БЕЗ ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ НЕВОЗМОЖНО.

…Вывод: Красная Армия прорвала “Линию Маннергейма”, т. е. совершила невозможное. Четырежды невозможное. Такое было возможно только у нас. И только при товарище Сталине. И только после великого очищения армии: приказ не выполнен — расстрел на месте. Как расстрел командного состава 44-й стрелковой дивизии перед ее строем» (с. 211).

Здесь, пожалуй, надо прерваться. Перевести дух, а заодно ненадолго отлучиться в пункт 2 нашей повестки: фактологические нестыковки. Так уж получилось, что Л-Суворов на 10 лет раньше тоже писал про 44-ю стрелковую дивизию. Что она-де, запертая в Финляндии «на трех параллельных дорогах у трех взорванных мостов, за день боя потеряла весь командный состав» [233] Суворов В. Ледокол: Кто начал Вторую мировую войну? М.: Новое время, 1993. С. 106. . А Суворов™, стало быть, нас убеждает, что командный состав дивизии сохранился и вывел ее, разбитую и обмороженную, назад к своим. За что был расстрелян перед строем. Вне зависимости от того, как оно было на самом деле (в данном случае прав Суворов™), хорошо бы авторам как-то меж собой все-таки договориться.

Но вернемся к перепахавшей всю душу битве с суперкомпьютером, которая длится 22 страницы. Между волнующими сообщениями о том, как компьютер взвыл (с. 203), взревел (с. 207) и вспылил (с. 207), а потом не принял, не переварил, не съел, не сожрал, не скушал, не схавал (речь все про ту же температуру минус 41°), весь израненный, но довольный Мцыри-Суворов™ успевает разместить несколько замечаний по существу. Довольно однотипных.

«…Товарищ Сталин поставил Красной Армии невыполнимую задачу — прорвать “Линию Маннергейма” на Карельском перешейке. КРАСНАЯ АРМИЯ НЕВЫПОЛНИМУЮ ЗАДАЧУ ВЫПОЛНИЛА» (с. 204).

«Ни одна армия мира при минус 41 наступательных операций не вела. И никто не смеет смеяться над моей армией. Сами попробуйте. Тогда смейтесь» (там же).

«Так вот, при минус сорока и ниже способна наступать только моя армия. Только она способна творить чудеса, творить то, что невозможно» (с. 206).

«Красная Армия в Финляндии доказала, что она может выполнить любую задачу. Даже невыполнимую. Дважды невыполнимую. Трижды и четырежды невыполнимую» (с. 213).

Качественная слабость аргументации гомилетически, в сталинском стиле, компенсируется многократностью повтора.

Впрочем, перемена отношения к финской войне у Суворова™ связана не только с духовной победой над заносчивым британским компьютером. Еще он провел натурный эксперимент. Попробовал провести ночь в зимнем лесу (правда, не финском, а норвежском, где якобы катался на лыжах) и на личном примере доказал, что в это время на Севере холодно: «Водка в бутылке прозрачность начала терять, белая, как молоко. Буханка хлеба стала звонкой, как сосновый ствол. С тушенкой тоже что-то нехорошее приключилось… Дошло до минус 39… Дышать становится невозможно… Короче, до рассвета, а он тут поздний, не дотянул. Каюсь» [234] Суворов В. Последняя республика. М.: АСТ, 1998. С. 215. .

Здесь опять просится перерывчик небольшой — согреться. На специализированном сайте www.winterwar.comпредставлена сводка о реальных температурах и высоте снежного покрова на тогдашнем театре военных действий. Минимальные среднесуточные температуры в самой холодной точке (Viipuri, то есть Выборг) в самое холодное время той зимы были зафиксированы в течение пяти дней между 16 и 20 января 1940 г. и составляли минус 27° по Цельсию. В остальное время и в других пунктах минимальные среднемесячные температуры колебались от -8,5° (Kajaani, декабрь 1939-го) до -16,3° (там же, март 1940-го). В Хельсинки средняя температура декабря (самый благоприятный месяц) была -4,4°, а февраля (самый холодный) — минус 13,7°. В том же Выборге от -8,3° в декабре до -15,6° в январе. (Чтобы не было путаницы: одно дело температура за пять самых холодных суток и другое — средняя за месяц в целом.)