Алексей Кунгуров - Конец эпохи Путина. Записки политолога

Кстати, деградацию россиянской экономики можно легко отследить по производственным цепочкам. Если уж решили менять у китайцев нефть на одежду, то и лен не надо сеять. Соответственно, не нужны и леноуборочные комбайны, которых в 1990 г. сделали в РСФСР 3356 штук, а в 2009-м — одну штуку (вероятно, последнюю). Производство ткацких станков упало с 18,3 тыс. штук в 1990-м до 13 единиц в 2009 г. Производство прядильных машин за то же время снизилось с 1509 до 12 штук в год.

Но это все не беда, ведь наш нацлидер торжественно объявил Эрэфию энергетической сверхдержавой. Барак Обама иронично подправил своего коллегу, заметив, что точнее Россию следует называть страной-бензоколонкой. Да, с энергетической мощью все как-то тоже не очень убедительно выходит. Например, выработка электроэнергии снизилась с 1082 млрд кВт·ч в 1990 г. до 1064 млрд кВт·ч в 2014 г. Вроде бы снижение небольшое, но надо учитывать, что мощности по выработке электроэнергии выросли за это время с 213 до 259 млн кВт. То есть загрузка энергомощностей, как и рентабельность выработки электроэнергии, снизилась.

Объемы добычи нефти неуклонно растут все годы путинизма, однако даже рекордный «урожай» 2016 г. в 520 млн т не смог перекрыть советский рекорд 1987 г., когда в РСФСР добыли 580 млн т нефти (это, кстати, притом, что занято в отрасли было менее 200 тыс. работников, вдвое меньше, чем сегодня). По газу (вместе с нефтяным попутным) ситуация стабильна: в 1990-м добыто 650 млрд куб. м, в 2014 г. — 680 млрд кубов. Кабы не двукратный рост трудозанятых на трубе, этим 5 %-ным ростом можно было бы уже гордиться.

По углю хвастаться совсем уже нечем: с рекордных для РСФСР 430 млн т в 1987 г. в 2014-м страна съехала до 350 млн т. Схожая динамика и в производстве стали: 95 млн т в 1987 г. и чуть меньше 70 млн т в 2014 г. Эти цифры в очередной раз подтверждают смертельный для РФ диагноз: страна уже более четверти века не просто стагнирует (то есть накапливает отставание от более успешных стран), а деградирует в абсолютном выражении, будучи неспособной добиться экономических результатов периода упадка СССР.

Но, может быть, в постиндустриальную эру грубое производство чугуна, добыча угля и нефти уже не имеет былого значения и потому циклиться на отставании России в этих сферах не стоит? Так давайте выясним, что будет иметь значение в эпоху, когда индустриальный уклад окончательно отомрет. Эта эпоха еще не наступила, однако контуры ее уже достаточно ясно вырисовываются на горизонте, чтобы можно было определить факторы, позволяющие добиться успеха в новой экономической формации.

Уже очевидно, что одним из ключевых факторов постиндустриального способа производства станет тотальная роботизация. Роботизированные, практически безлюдные производства уже создаются. Например, корпорация Tesla Motors строит в пустыне Невада фабрику по производству аккумуляторов для электромобилей. Человеческий труд, как примитивный ручной, так и более высококвалифицированный по управлению и обслуживанию производственных машин, перестает быть востребованным при новом способе производства. Зато очень возрастает роль труда интеллектуального — научного, инженерного, творческого. То есть ключевое значение в новой экономической парадигме будет иметь не обладание природными богатствами, не финансовый капитал и не дешевизна трудовых ресурсов, а прежде всего капитал человеческий. Вот и давайте оценим потенциал РФ в этом разрезе — насколько успешно страна накапливает этот самый важный человеческий капитал.

Начнем, пожалуй, с образования. Если принимать во внимание формальные показатели, то, на первый взгляд, дела в РФ обстоят чудесно. Хоть государство и минимизирует вложения в систему образования, население с энтузиазмом готово инвестировать в знания. Так, количество вузов в России выросло с 514 в 1990 г. до 896 (в 2008 г. высших учебных заведений насчитывалось 1134!). Количество дипломированных специалистов, выпускаемых высшей школой, подскочило с 400 тысяч в 1990 г. до 1,3 млн в 2015-м (рекорд поставлен в 2010 г. — почти 1,5 млн выпускников). На 10 тыс. чел., занятых в экономике, в 1990 г. приходилось 53 выпускника вузов, а через четверть века уже 181 (в 2010 г. — 217).

К сожалению, эту статистику нельзя считать свидетельством тяги россиянцев к знаниям. В РФ спрос на знания умирает, его заменяет спрос на дипломы, и система образования в полном соответствии с рыночными принципами превратилась в индустрию торговли дипломами. Экономика знаний формирует мощный материальный стимул для освоения сложных профессий. В РФ же наиболее привлекательные в плане доходов специальности требуют не творческих и аналитических способностей, а выполнения рутинных задач, действий по инструкции. В первую очередь речь идет о госслужбе в бюрократических структурах, где занято гигантское количество трудоспособного населения — 7 % по состоянию на 2015 г. Именно чиновничество является наиболее хорошо оплачиваемой категорией трудозанятых, но эта работа как раз не требует ни сложных знаний, ни творчества.

Все рабочие места можно условно разделить на три категории:

— низшая, где требуется выполнение механических задач (рабочие низкой квалификации, водители, продавцы, низовой персонал сферы услуг и т. д.);

— средняя, требующая умения действовать по инструкции, выполнения рутинных задач (менеджеры в сфере услуг, высококвалифицированные рабочие, медперсонал среднего уровня, госслужащие, «офисный планктон»);

— высшая, требующая глубоких знаний, творческого и аналитического мышления, способности работать в условиях неопределенности, то есть когда рабочий процесс невозможно регламентировать, а результат зависит от способностей работника (преподаватели, экономисты, врачи высокой квалификации, инженеры, топ-менеджеры, научные работники, программисты, журналисты, деятели искусств).

Структура российского рынка труда такова, что механические задачи (низшая категория работников) выполняют 35 % трудозанятых, рутинные задачи решают 48 %, а интеллектуальным трудом заняты лишь 17 % работников, что примерно соответствует уровню наиболее развитых стран Латинской Америки. Для сравнения: к сфере экономики знаний в Германии принадлежат 29 % рабочих мест, а в Великобритании 45 %. Однако хуже всего то, что по уровню оплаты труда занятые интеллектуальным трудом практически не отличаются от работников низшей квалификации. Например, врач в РФ зарабатывает в среднем всего на 20 % больше водителя, в то время как в США разница составляет 261 %, и даже в Бразилии — 174 %. Средняя оплата труда научного работника в 40 тыс. руб. — это меньше, чем в Германии зарабатывает разнорабочий. Так что говорить о том, что российская экономика стимулирует обретение знаний, нельзя совершенно.