Николай Блохин - Неурядицы в вечерних землях. Очерки политической философии христианского либерализма

Учитывая как иррациональность буллинга (в указанном выше смысле), так и его кросскультурный характер, не может не возникнуть предположение о чисто биологических корнях этого явления. Мы ощущаем импульсы выстраивать иерархию в наших сообществах – так, как это делают и наиболее родственные нам животные (например, шимпанзе). Индивид следует этим импульсам, в той мере, в какой они (ещё) не преобразованы специфически человеческим аспектом личности.

Прежде чем согласиться с этой мыслью, её необходимо уточнить. Индивид нашего биологического вида (Homo sapiens sapiens) обладает качественно большей силой интеллекта, чем представители других биологических видов. Эта сила проявляется в том, что мы можем представлять себе вещи, которых не видим сейчас, или умозрительно конструировать то, чего не видели вовсе. Мы можем мысленно «работать» с этими конструктами памяти и воображения. Впрочем, их можно назвать и просто «конструктами воображения», поскольку известно, что память тоже использует силу воображения: достраивает, додумывает, воображает образы, отталкиваясь от ряда опорных точек 10 10 Roediger H. L., De Soto, K. A. Reconstructive Memory, Psychology of // International Encyclopedia of the Social and Behavioral Sciences. 2015 P.50—55. URL: https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/B9780080970868510162 (дата обращения: 12.01.2021). .

Способность представлять то, чего уже нет или чего ещё не было, позволяет человеку мыслить о прошлом и о будущем, планировать свои действия на длительный период времени. Эта же способность позволяет человеку придумывать новое, создавать культуру и жить в мире культуры, а не только в природной среде. Таким образом, эти особенности человеческого интеллекта резко отделяют нас от других живых существ, позволяют нам вести специфически человеческий, а не животный образ жизни.

Однако легко заметить, что склонность к буллингу – то есть, к систематической травле тех, кто слабее, этими особенностями человеческого интеллекта ещё никак не затрагивается. Скорее, верно обратное – человеческое воображение может воспламенять и разжигать отвращение или ненависть к жертвам буллинга.

Дело в том, что влечение и отторжение у человека тоже направлены на образы и представления, сконструированные воображением. Даже гастрономические или сексуальные желания, физиологическая основа которых наиболее очевидна, направляются именно на воображаемые объекты.

При этом, конечно, воображение работает не на пустом месте, но на основе впечатлений и образов, почерпнутых из личного опыта и/или из культуры (литературы, изобразительного искусства, кинематографа, шоу-бизнеса и т.п.).

Например, что происходит, когда человек (особенно молодой – но во многих случаях и зрелый) влюбляется? Включается воображение, и перерабатывает впечатление, произведенное новым знакомым или знакомой, в неотразимо привлекательный образ. И уже этот, созданный воображением образ, вызывает пылкую страсть. А в том, что воображение так активизировалось при виде именно этого человека, могут сыграть роль, как отголоски предыдущего жизненного опыта, так и впечатления, испытанные при просмотре каких-нибудь фильмов, чтении книг и т. п.

Воображением сконструированы не только объекты наших желаний, но и предметы, в которых мы видим источник угрозы. Часто бывает, что человек всю жизнь страдает от какой-нибудь иррациональной фобии перед пауками, муравьями и т.п., но недооценивает ту или иную реальную опасность. Его воображение превратило паука в нечто крайне страшное или крайне отвратительное, а о реальной опасности оно попросту ничего не знает.

Что делает человека счастливым, или, наоборот, несчастным? Не обладание какими-то «объективно ценными ресурсами» (абсурдность словосочетания «объективная ценность» давно, тщательно и подробно продемонстрирована в рамках экономической теории). Человек счастлив, доволен, высоко оценивает самого себя и свои действия, когда овладевает предметами, которые именно ему представляются как желанные, и когда одолевает предметы, именно ему представляющиеся опасными, вредными, отвратительными. Можно предположить, что если бы человек мог произвольно и сознательно, своим решением, выбирать и желанные и отталкивающие предметы, он всегда был бы абсолютно счастлив, выбирая только легкодоступные предметы желаний, и только легко устранимые источники страха и отвращения.

Но, конечно, человек не подбирает эти предметы по собственной воле. Они спонтанно конструируются и реконструируются воображением на основе предыдущего опыта – своего собственного опыта и опыта других людей, выраженного в текстах и образах культуры.

Тем не менее, в спонтанном функционировании человеческого воображения отчетливо проявляется тенденция «упрощать» нам жизнь, облегчая негативные, болезненные эмоции. Например, большинство людей относительно редко вспоминают, а вспомнив – редко задерживаются мыслью на смерти, хотя смерть неизбежно ожидает каждого из нас. Нам неприятно даже думать об опасных или отталкивающих вещах – и воображение направляется по пути наименьшего сопротивления. Вероятно, это же избегание сопротивления побуждает людей воображать в качестве врагов, источников беспорядка, или просто как неприятных типов, таких людей, которые заведомо уязвимы, заведомо слабее нас. Борьба с ними позволяет испытывать радость победы, не требуя высоких издержек.

Это, по-видимому, объясняет важнейшую характеристику буллинга – асимметричное соотношение сил. Буллинг – это борьба, которую ведут именно для того, чтобы почувствовать себя победителем с наименьшими издержками. Таким образом, буллинг вполне рационален – если только принять во внимание, что первичная цель буллинга – субъективное удовлетворение, а не овладение какими-то материальными ресурсами.

Впрочем, именно потому, что буллинг способен приносить субъективное удовлетворение, его можно использовать и для достижения других целей. Как упоминалось выше, буллинг может использоваться, чтобы сплотить группу вокруг инициатора – и, тем самым, повысить его (инициатора) социальный статус. Из сказанного выше логика этого процесса уже ясна. Инициатор буллинга, начиная травлю более слабого субъекта, делает явной слабость своей жертвы и, тем самым, создаёт соблазн для зрителей – испытать радость победы с заведомо низкими издержками, примкнув к более сильной стороне.

В такой ситуации воображению зрителей легко представить дело таким образом, что жертва действительно является неприятной, отталкивающей или даже опасной – и они присоединятся к травле с полной уверенностью в своей правоте. А общее дело, причем успешное и приятное, сближает людей, создаёт у них чувство общности.

Феномен переноса враждебности на заведомо слабого «козла отпущения» и сплочения группы общей враждебностью к этой жертве, обнаружил, независимо и от А. А. Зиновьева и от школьных психологов, известный французский литературовед и антрополог Рене Жирар.