Алексей Никольский - Герои и антигерои русской революции

Главными антигероями первого этапа русской революции я назову двух известных политических деятелей того периода, которые никакой революции вовсе не хотели. То есть не хотели радикального слома социально-политической системы. Хотели они не революции, а реформ , полагая (в значительной степени справедливо), что действующая администрация плохо справляется с отправлением необходимых государственных функций, а в ряде случаев и не справляется вовсе.

Хотелось им (немаловажный фактор!) и самореализации в деле эффективного государственного управления — вполне, кстати говоря, правомерное и благородное желание, ибо оба этих политика были людьми незаурядными, умными, широко образованными, любили свою страну и желали ей блага. Но вот путь «принесения блага» своей стране эти политики избрали, откровенно говоря, малодостойный.

Оба антигероя были убеждёнными монархистами — впрочем, монархистами конституционными. При этом они пребывали в оппозиции по отношению к царствующей особе и намеревались тем или иным способом эту особу от власти отодвинуть — либо через очередной этап конституционной реформы и учреждение ответственного перед Государственной думой министерства, либо через старый испытанный способ: дворцовый переворот .

Антигеройство же их заключается в том, что их желание реформ и собственной самореализации в новой будущей эффективной системе государственного управления сильнейшим образом превалировало над присущим каждому ответственному политику стремлением не допустить революционного развала всего и вся.

Такой подход автоматически привёл их в ряды революционеров, так как вместо решительной борьбы со стихией разразившегося на исходе февраля солдатского бунта они сочли для себя возможным войти во власть, посредством (и с соизволения) этого бунта сформированную.

Каждому из этих антигероев я посвящаю отдельный выпуск заметок.

Александр Иванович Гучковбыл видным и на чей-либо непредвзятый посторонний взгляд вполне реализовавшимся политическим деятелем ещё во времена самого что ни на есть «царского режима». Конституционная реформа 1905 года позволила этому крупному промышленнику сделать громкую политическую карьеру при не слишком-то верноподданническом отношении к действующей власти.

В мае 1907 А. И. Гучков избран в Государственный совет, но в октябре отказывается от этого звания и избирается в Третью Государственную думу. С марта 1910 по март 1911 — её Председатель. Подаёт в отставку в знак протеста против проведения Столыпиным закона о земстве в западных губерниях в обход Думы. С 1912 года действительный статский советник. В июле 1915 возглавил Центральный Военно-Промышленный комитет. В сентябре 1915 вновь избран в Государственный совет.

Однако этого всего Александру Ивановичу было мало.

Искренне радея за державу, он с одной стороны не мог смириться с вопиющей неэффективностью существующей системы государственного управления, а с другой стороны не видел возможности хоть сколько-нибудь её улучшить при сохранении власти Николая II.

А потому Александр Иванович готовил в 1917 году государственный переворот. В сколоченную им команду заговорщиков входили командующий 3-м кавалерийским корпусом Юго-Западного фронта генерал А. М. Крымов, масоны Н. В. Некрасов и М. И. Терещенко, князь Д. Л. Вяземский.

Планировалось во время очередного пребывания Николая II в Ставке захватить его и принудить подписать отречение с передачей престола законному наследнику.

Бунт частей Петроградского гарнизона грянул неожиданно и смешал все карты.

Делегация Исполкома Петросовета в контактной комиссии предложила цензовым кругам, группировавшимся вокруг Временного комитета Государственной думы, взять власть на условии «постольку, поскольку» .

Для Александра Ивановича настал момент истины.

К сожалению, Гучков поддался соблазну и отдался во власть иллюзии. На какой-то момент ему показалось, что то, что задумывал он сам, и то, что случилось в феврале 17-го, — это практически одно и то же; что если он войдёт в состав Временного правительства, то ему удастся успокоить стихию, нормализовать ситуацию и потом реализовать те цели, ради которых он хотел отстранить от власти императора.

Именно это позволяет мне характеризовать А. И. Гучкова как антигероя русской революции .

Надо отдать ему должное — он быстрее остальных членов Временного правительства понял, как жестоко ошибался. И раньше всех (30 апреля) ушёл в отставку. Не дожидаясь, когда его об этом попросят.

Но — увы! — было уже поздно. Александр Иванович Гучков уже успел послужить русской революции, хотя хотел совсем, совсем иного.

Несмотря на вопиющий случай А. И. Гучкова, попавшегося на удочку самолюбования и невольно отдавшего свой немалый политический вес и талант на службу революции в самый критический для неё момент, вовсе не его следует считать главным антигероем русской революции .

История донесла до нас ещё более вопиющий (хоть это и кажется невероятным) случай.

Главный антигерой русской революции — безусловно Павел Николаевич Милюков.

Как и Гучков, Павел Николаевич революции не хотел. При этом, как и Гучков, Павел Николаевич был резко недоволен политикой Николая II и всей системой государственного управления в России. Как и Гучков, он видел выход в том, чтобы власть монарха была ограничена конституцией. Однако, в отличие от Гучкова, Павел Николаевич выбрал для реализации своих замыслов не дворцовый переворот, а парламентскую трибуну.

В августе 1915 Павел Николаевич сколотил так называемый Прогрессивный блок , в который вошло думское большинство в составе шести фракций («прогрессивные» националисты, группа центра, земцы-октябристы, фракция «Союза 17 октября», кадеты, «прогрессисты») — 236 из 422 членов Государственной думы, а также три фракции Государственного совета. Прогрессивный блок поставил целью добиться от царя конституции и ответственного перед Думой правительства.

А 1 ноября 1916 года Павел Николаевич с думской трибуны потряс общественность своей сколь знаменитой, столь и удивительно безответственной по последствиям речью «Глупость или измена?» (см. Приложение 5). Это выступление фактически предопределило путь поддержки грянувшей через четыре месяца революции со стороны самых широких думских кругов. В самом деле, отважившись подвергнуть правящий режим столь жёсткой критике, Павел Николаевич отрезал для себя (и своих сторонников) любые другие варианты, кроме как идти на поводу у стихии, сметавшей этот режим.