Сергей Кургинян - Суд времени. Выпуски № 23-34

Кургинян (пытается сказать) :…

Закатов:Я прошу прощения…

Кургинян:Пожалуйста.

Закатов:Маленькая реплика, и я закончу. Уже в эмиграции члены чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства — которое было образовано уже революционерами, которую возглавлял социалист Муравьев — Руднев и Романов (однофамилец династии) засвидетельствовали, что они собрали документы, специально изучали целый ряд вещей, инкриминируемых павшему старому царскому режиму, и они не обнаружили никаких серьезных доказательств, чтобы Распутин сыграл действительно большую роль. Их воспоминания опубликованы. Можно к ним относиться, как к частному мнению, конечно, как и к любому воспоминанию, которые здесь у нас…

Кургинян:Но, наверное, не к дневникам Симоновича.

Закатов:Но это были юристы! Да, я согласен, я согласен.

Кургинян:Вы приводите дневник Симоновича.

Закатов:Правильно, но по сравнению…

Кургинян:Ну уж этот-то.

Закатов:…с дневниками убийцы Распутина…

Кургинян:Нет, князь Юсупов. А кто такой Симонович?

Закатов:Симонович — это секретарь Распутина. В данном случае он пишет о том, в чем он не заинтересован. То есть одно дело, когда человек себя оправдывает…

Кургинян:Даже не хочется обсуждать, кто такой Симонович.

Закатов:…он хочет оправдать. А не надо обсуждать. Это был человек, и он оставил воспоминания. Во всяком случае, он лучше, чем убийца, он не убивал людей. Он не убивал людей, не марал свои руки кровью.

Кургинян:То есть вы осуждаете Юсупова?

Закатов:Юсупова? Безусловно, безусловно.

Кургинян:И Великого князя тоже?

Закатов:Великий князь Дмитрий Павлович, правда, лично не принимал участия в убийстве — он там пластинки крутил где-то на втором этаже — но он был, конечно, причастен, и он сам, кстати, в эмиграции, в отличие от Юсупова, в отличие от Пуришкевича, не оставил воспоминаний никаких. И по свидетельствовам его родственников — я сам видел переписку в архиве — он скорбел, он сожалел о том, что он принял участие.

Сванидзе:Кстати, надо отдать справедливость и Феликсу Юсупову: он особенно не восторгался собственным поступком, и в воспоминаниях это видно.

Закатов:Ну, Пуришкевич, например, пишет об этом с каким-то наслаждением.

Сванидзе (про Юсупова) : Без удовольствия.

Кургинян:К сожалению, главный вопрос нам не удалось обсудить.

Закатов:Да, а Юсупов… Потому что Юсупов уже писал в воспоминаниях…

Млечин:Доктор Кострицкий спросил князя Юсупова: «Неужели у вас не бывает угрызений совести? Ведь вы все-таки человека убили». «Никогда! — ответил князь Юсупов с улыбкой, — Я убил собаку!»

Кургинян:Это его отношение…

Закатов:Юсупов писал воспоминания с коммерческой целью. Он принимал участие в съемках фильма.

Кургинян:Это про всех можно сказать.

Сванидзе:Но он то же самое, ровно, рассказал великому князю Николаю Михайловичу на следующий буквально день после убийства.

Закатов:Да.

Сванидзе:Ровно ту версию, которую он изложил в воспоминаниях.

Закатов:Нет, я имею в виду то, что он не так был кровожаден в своих воспоминаниях, как, например, Пуришкевич, потому что он понимал, что…

Сванидзе:Ну, он был вообще не Пуришкевич.

Закатов:…западный читатель не поймет, как это — похваляться убийством до такой степени.

Кургинян:Можно один вопрос?

Закатов:Да, конечно.

Кургинян:Сколько людей, столько мнений. Есть письма, переписка царя и царицы, эта переписка опубликована, и там между назначениями и названиями всеми этими идет определенная корреляция, которая математически доказывает, что это все было. Эта переписка — ее никто не подвергал сомнению. Мнения этих людей — Симоновича, секретаря Распутина, Юсупова, который убил — это все мнения.

Сванидзе:Завершайте.

Кургинян:Я, например, привел это мнение с одной единственной целью — там образы хорошие: паутина, которая сплелась вокруг этого. Но вопрос заключается в том, что после того, как эта переписка была опубликована, все пришли в соответствующее состояние и поняли, что он реально влиял на назначения. Самым страшным из этих назначений — все согласились — было назначение Протопопова. Это назначение запустило принцип домино. Домино начало, так сказать, разрушать империю. Самый серьезный вопрос, который Вы затронули и, к сожалению, его нет времени сейчас обсудить с Вами, заключается в том, что Вы как-то стоите на позиции необратимой, неумолимой необходимости революции, то есть революции нельзя избежать.

Закатов:Да.

Кургинян:Вот эту теорию… Я, например, исхожу из того, что революции всегда можно избежать, если власть вовремя делает то, что должна. И вот тогда можно избежать революции. Но если считать, что их избежать нельзя, то это другая, в основном марксистская, точка зрения.

Сванидзе:Здесь спусковым крючком революции послужило, скорее, вступление России в войну, наверное.

Кургинян:Нет, это катализатор.

Закатов:Ваша Честь…

Кургинян:И то, что Вы сказали когда-то о слабой авторитарной системе и то, что я называю загнивающей политической системой, — это одно и то же. Вот в таких системах рождаются соответствующие феномены, и вот желательно бы, чтобы систему эту вовремя из этого состояния вывести.

Сванидзе:Александр Николаевич, если можно, кратко ответьте. Хорошо?

Закатов:Очень кратко. Что касается неизбежности революции, то я повторяю свой тезис, что революция вызвана духовными причинами. Власть может быть очень сильной, но она все равно не способна воспрепятствовать, ни в коем случае, духовному кризису общества, и когда этот кризис наступает, все ломается, все рушится и, наверное, через это надо пройти. Почему я и затронул тему юродства: потому что юродивые — пусть Распутин был не настоящим юродивым, пусть ему не удалось это сделать, но он пытался — они изображают…

Почему библейский пророк Осия вступил в брак с блудницей? Как описывает Библия…

Сванидзе:Если можно, кратко, Александр Николаевич. Тема блудницы нам близка, но…

Закатов:Чтобы показать… Это очень близко к Распутину. Чтобы показать измену Древнего Израиля в вере в истинного бога. Это был некий символ. Вот то, что делал Распутин, это тоже был символ, и когда мы говорим о вине Распутина, о вине Николая II, о вине каких-то конкретных лиц или даже о вине большевиков и прочих революционеров, мы должны понимать, что никто из них один не виновен. В какой-то степени, лежит вина на всех, в том числе, — на государе-императоре.