Сергей Кургинян - Суд времени. Выпуски № 23-34

Сванидзе:Гибельная, как выяснилось.

Фирсов:Нет, когда начинается…

Кургинян:Ведь это суицид.

Фирсов:Вот опыт загнивающих систем должны учитывать. Полностью согласен! Когда начинается? Неужели при государе-императоре Николае Александровиче? Я думаю, что, к сожалению, это все раньше началось. В свое время Владимир Ильич Ленин заявил: 1905-й год порожден 1861-м.

Сванидзе:Завершайте.

Фирсов:Грубо говоря, крестьянский вопрос. Очень правильно сказал, но ведь крестьянский вопрос и при Александре II поздно решен был. Крестьяне переплатили к 1905-му году в три раза за землю! Это тоже совершенная социальная несправедливость! Да чего — для спасения дворянства.

Сванидзе:Нет, это все понятно.

Фирсов:То есть на самом деле…

Сванидзе:Мы так уходим к татаро-монгольскому игу.

Фирсов:Нет. К татаро-монгольскому, безусловно, не придем, но к началу XIX века мы придем. И вот когда мы проскочили поворот — вопрос совершенно не праздный. Мы смотрим на Николая II, как на некое подведение итогов. Мог он что-то изменить, не мог. В какой-то степени он был жертвой обстоятельств. Он мог сделать что-то лучше, мог сделать что-то хуже. Но, во-первых, сослагательное наклонение несерьезно. А во-вторых, можно ли было что-то решить, тем более, что крестьянский вопрос Столыпин не решил на самом деле. Крестьянская реформа потерпела…

Сванидзе:Не успел.

Фирсов:Да и не мог он этого сделать! Ну, что вы говорите?

Сванидзе:Если бы государь ему помогал, решил бы.

Фирсов:Европейская война с начала 10-х годов стояла уже в политической повестке дня! И ее избежать было невозможно! В принципе невозможно! Даже не убей Столыпина…

Сванидзе:Да почему нет? Да не влезли бы в эту войну и все. Почему невозможно?

Фирсов:Ну как могли не влезть? Да ну что вы?

Сванидзе:Было его решение! Его! Личное решение государя-императора:…

Фирсов:Не все решения…

Сванидзе:…входить или не входить. Вы знаете, что он получил в последний момент записку от Кайзера?

Фирсов:Конечно.

Сванидзе:Ну вот! И тем не менее — нет, будем воевать!

Фирсов:Да, конечно.

Сванидзе:Вольному воля!

Закатов:Распутин, кстати, всегда был против войны, и до начала, и…

Фирсов:Пацифизм крестьянина Распутина, он известен, но даже Распутин говорил, если бы меня не ранили, я бы остановил войну, но это все если бы…

Сванидзе:Спасибо! Спасибо, господа! Прошу вас, сторона обвинения, вам слово.

Стариков:Вольно или невольно Распутин сыграл катастрофическую роль в истории Российской Империи. Он рассорил царя с народом, он рассорил царя с элитой, он рассорил царя с царской фамилией. То есть, фактически, фигура этого человека, может быть, переполненного самыми хорошими чувствами, противопоставило царскую семью всей остальной России. Что случилось, мы знаем. Случилась трагедия. И в этом очень важный урок для России. Нужно обязательно при каждом важном решении, на каждом судьбоносном моменте учитывать мнение основного носителя власти — народа. Если народ не хочет Распутина, государь не имеет права иметь рядом с собой Распутина. Если офицеры, если элита, если дворянство не желают, чтобы рядом с императрицей был человек, который может хоть малейшую тень бросить на императорский дом, значит, царская семья не имеет права иметь рядом с собой такого человека.

Сванидзе:При абсолютизме?

Стариков:При абсолютизме.

Сванидзе:Какой же тогда абсолютизм?

Стариков:При любом строе носителем власти является народ. Монархия, демократия, другая какая-то форма — народ всегда носитель власти.

Сванидзе:Как государь-император ответил на вопрос в анкете?

Кургинян:Хозяин земли русской.

Сванидзе:Совершенно верно. Хозяин земли русской. Вот вам и носитель власти.

Стариков:И мы видим, как он трагически заблуждался. Мнение народа надо учитывать всегда, и я думаю, что наша современная власть внимательно посмотрит эту передачу.

Кирьянов:Почему-то все говорят об абсолютизме, как будто бы он просуществовал в России до 1917-го года. Ну не было бы ни распутинщины, и никто бы этим не занимался. При абсолютизме эти вопросы не обсуждаются.

Сванидзе:Это был уже абсолютизм XX века! Абсолютизм с прессой…

Кургинян:Слабая автократия.

Сванидзе:С газетами, с фотографами, которые за ним ходили.

Кургинян:То есть не абсолютизм.

Фирсов:Вы знаете, я хотел бы…

Сванидзе:Прошу вас, Сергей Львович!

Фирсов:Спасибо. Вы знаете, я хотел бы сказать о влиянии феномена Григория Ефимовича Распутина на современное сознание. Он знаковая фигура. В маргинальном околоцерковном мире, в мире, например, так называемых катакомбников Распутин был прославлен еще накануне гибели Советского Союза, где-то в феврале 1991-го года, как мученик, за царя пострадавший. Тогда это казалось абсурдом. Непонятные люди непонятным образом как бы канонизировали. Кто они такие, неясно. В последнее же время, в 90-е годы, о Григории Ефимовиче стали говорить очень много, как о верном псе самодержавия, как о святом старце. О нем поются замечательные песни: «Странник одухотворенный вышел к богу налегке». Выражение замечательное. «Мученик Григорий, новый русский старец с посохом в руке». И так далее. Почему этот миф оживает? Отчего его невозможно остановить? Наверное потому, что…

Сванидзе:Завершайте.

Фирсов:…человеческое сознание символично: люди любят мыслить не реальными историческими категориями, а символами. И Григорий Ефимович Распутин перед нами, к сожалению, предстает не столько личностью, сколько символом. Для одних — страшно омерзительный, для других — страшно святой.

Сванидзе:Александр Николаевич, прошу.

Закатов:Распутин, конечно же, не был святым. Об этом говорил святейший патриарх Алексий, об этом говорила великая княгиня Мария Владимировна, но как часто и как легко мы говорим от имени народа. Вот я хочу засвидетельствовать, тоже на основании изучения исторических источников, что ненавистным был Распутин для части элиты Российской Империи. Да, это было. Но в народе его личность воспринималась совсем не так однозначно, как здесь прозвучало.

Сванидзе:Колоритен потому что, экзотичен.

Закатов:Он был колоритен, но в нем видели тоже представителя народа, и как пишут в тех же исторических произведениях, воспоминаниях, в народе говорили, что вот господа убили мужика, который единственный говорил правду царю, и теперь будет катастрофа. Мы, оценивая личность Распутина, должны помнить всегда о том, что ни одна личность, ни одна личность в истории, ни большая, ни маленькая, не может повлиять на всю систему, не может разрушить империю. Мы должны здесь видеть в судьбе Распутина урок исторический, что не стоит увлекаться чрезмерно политологией и политическими технологиями. Политические технологии разрушают империю и разрушают системы, а не конкретные люди со всеми их ошибками, со всеми их грехами и заблуждениями.