Сергей Кургинян - Суд времени. Выпуски № 23-34

Млечин:Нет проблемы со мной! Поскольку я отвечаю здесь за свои слова, а я только что написал книжку о Троцком, потратил очень много времени на выяснение всех обстоятельств, связанных, в том числе и в первую очередь, с вопросом о шпионаже, поскольку имею склонность к специальным службам, то могу по этому поводу сказать ясно и чётко. Троцкий даже не фигурировал в 1917 году в списке тех большевиков, которым Временное Правительство пыталось предъявить обвинение в шпионаже. Он не фигурировал. Обвинения предъявлялись совсем другим людям. И вопрос о том, что они работали на немецкую разведку, вообще говоря, историей снят.

Если кто помнит, обвинения в работе на немецкую разведку в нашей стране звучали прямо с 1914 года, как только началась война. Сначала в работе на разведку обвинили царскую семью, потом, между прочим, Временное правительство, потом Временное правительство — большевиков. Потом отдельно Керенского, потому что у него нашли деньги на его счету, говорят, откуда деньги при его зарплате бывшего члена Государственной Думы. Потом отдельно уже Сталин стал обвинять Троцкого и других. Вся эта безумная история обвинения не выдерживает, на самом деле, никакого исторического испытания. Есть работы серьёзных историков, в которых разобран до мельчайших деталей.

Вы не можете себе представить… Французская разведка в 1917 г. установила обмен телеграммами между Стокгольмом и Петроградом, в которой они увидели шифр, и решили, что через Стокгольм переводятся деньги в Россию от немцев. И было передано это петроградской контрразведке, и контрразведка выясняла. Так вот, это были обычные коммерческие операции, а деньги шли не из Стокгольма в Петроград, а из Петрограда в Стокгольм за товары, которые продавались…

Кургинян:Вопрос будет?

Сванидзе:Леонид Михайлович, вопрос будете задавать?

Млечин:Нет, вопрос этому свидетелю задавать я, конечно же, не буду, если он не может представить никаких доказательств своих слов.

Сванидзе:Хорошо. Леонид Михайлович, тогда прошу Вас, Ваш тезис, Ваш свидетель.

Млечин:Благодарю Вас. Если можно, я хотел бы задать вопросы доктору исторических наук, одному из самых известных историков в этой тематике, Зоре Леонидовне Серебряковой. Я хочу обратиться к ней не только потому, что она всю жизнь изучает этот период, а потому что она еще и дочь одного из самых видных деятелей советского периода Леонида Петровича Серебрякова, который был секретарём ЦК партии до Сталина, который был наркомом, членом Реввоенсовета фронтов, т. е. она с юности знает ещё и атмосферу российского революционного движения.

Скажите, пожалуйста, здесь прозвучал тезис о том, что Троцкий и был самым главным радикалом в русском революционном движении. Вы согласны с этим тезисом?

Зоря Серебрякова, доктор исторических наук:Нет, я совершенно не согласна, и поражаюсь тому, как мало у нас, простите меня, знают конкретные исторические факты. Через несколько месяцев, т. е. вскоре после введения «красного террора», в 1918 году, в первую годовщину Октябрьской Революции, именно по предложению Троцкогобыла принята амнистия, в которой говорилось, что все царские офицеры, арестованные в качестве заложников, освобождаются, и, тем самым, огромное количество военных специалистов смогло влиться в Красную Армию. Но амнистия никогда не была признаком радикализма. И, как известно, Сталин очень резко протестовал и боролся против этого. В 1937 году ему удалось добиться расстрела большинства из этих героев Гражданской войны, которые пришли как раз и по амнистии тоже в Красную Армию. Я помню лично Геккера — начальника внешней разведки Красной Армии, с тремя орденами Красного Знамени. Он был один из царских офицеров, глубочайшим образом чтил Троцкого, в этом нет сомнения.

Млечин:Зоря Леонидовна, правильно ли будет сказать, что Троцкий, когда ему было доверено создание Красной Армии, которой не было, он создавал её просто с нуля, не будучи военным человеком, принял сразу же единственно разумное решение: войной должны руководить профессионалы. И он обратился к кадровому офицерству русской армии, бывшей царской армии. Ведь они занимали все командные посты, ну, практически, все. И они все ведь были уничтожены потом Сталиным.

Серебрякова:Да, но именно благодаря амнистии, а не террору — это очень важно! Это противоположное тому, что говорится.

Млечин:Зоря Леонидовна, извините, что я Вас прервал, просто хочу ещё один важный пункт — об отношении к деревне. Вот ещё один миф, укоренившийся в нашем обществе: Троцкий не любил русскую деревню. Кто первый потребовал заменить продразвёрстку продналогом? Я просто, на всякий случай, поясню тем, кто не хорошо помнит, как Зоря Леонидовна, историк. Была продразвёрстка, которой, в частности, лично занимался товарищ Сталин, отправленный для мобилизации продовольствия. Это что значит — это приходили и отбирали всё! Вот это называлась продразвёрстка. А кто не подчинялся — того расстреливали. Продналогом, при котором заплатил, отдал какую-то часть, которую должен — остальное твое. Кто это сделал?

Серебрякова:Это предложение такое было Льва Давидовича Троцкого, но которое не встретило тогда понимания и, в общем, одобрения, потому что, видно, ещё считалось преждевременным.

Млечин:Один Рыков проголосовал на Политбюро за него.

Сванидзе:Время истекло.

Млечин:Ваша честь, благодарю Вас.

Серебрякова:Так что это тоже опровергает этот радикализм. Какой? Новая экономическая политика — мы знаем, как много она как раз дала доброго и хорошего для страны.

Сванидзе:Спасибо. И Вам вопрос, Зоря Леонидовна. У меня создалось впечатление из того, что Вы говорили, что просто Троцкий — один из самых мягких деятелей русской революции. А между тем, ведь он строил Красную Армию не на амнистиях, Зоря Леонидовна, а он строил Красную Армию на жесточайшем терроре, на заложниках и на расстреле заложников. Разве не так?

Серебрякова:Нет, не так. Если можно было, повторяю, через полтора месяца после введения «красного террора» можно было амнистировать всех-всех. Там было сказано в его предложении: всех царских офицеров, арестованных в качестве…

Сванидзе:А семьи, а семьи, когда он их забрал в Красную Армию?

Серебрякова:Никого…

Сванидзе:Никого не трогал?

Серебрякова:…Как факты показывают — это были угрозы. Троцкий, как раз, говорил очень суровые вещи, но ни одной семьи, я специально этим занималась… Так вот — Сталин: дети за отца не отвечают… и, я перед вами, с 14 лет уже в застенках сталинских была, даже мой грудной ребёнок побывал в тюрьме… Так вот, в отличие от Сталина, повторяю, Троцкий никогда ни одну семью не привлекал. Не пользовался бы он таким уважением как раз среди тех, которых мы все знаем.