Сергей Кургинян - Суд времени. Выпуски № 35-46

Басовская:Ниспровергали, ниспровергали…

Кургинян:Безумно много разного… Басовская: И в личную жизнь и грязью мазали…

Стрижак:Нет, ну грязью мазали, но, действительно, не ниспровергали!

Кургинян:Вот так — не ниспровергали! Нет!

Бажанов:Ну да! Клинтона никто не ниспровергал? Никсона никто не ниспровергал?

Кургинян:Нет! Нет! И скажу больше! Даже, когда их критиковали, а критикуют их беспощадно…

Бажанов:Да, чуть не посадили в тюрьму Никсона! О чем Вы говорите?

Кургинян: Мы это все прекрасно понимаем. Мы понимаем, что это не называется «ниспровергать». Критиковать и ниспровергать — это разные вещи.

Бажанов:Если Вы не в курсе, я извиняюсь, господин Никсон не попал в тюрьму только потому, что Форд, кто его сменил, помиловал его.

Кургинян:Да.

Бажанов:И Никсон, чуть не попал в тюрьму только за то, что его люди (он даже не знал об этом) поставили микрофон в штаб-квартире Демократической партии.

Кургинян:Это замечательно!

Бажанов:И Вы говорите…

Кургинян:Нет! Я говорю совсем о другом. Никсон остался президентом.

Басовская:А трагическая судьба Черчилля, де Голля!

Кургинян:Я сейчас объясню! Вы прекрасно понимаете, если уже «ставить точки над „i“», что именно сотворила с советской историей перестройка! Не надо притворяться, что она просто мило обсуждала некоторые детали исторического процесса. Она на этом историческом процессе, так сказать, оттанцевала джигу по полной программе! Она сломала очень многое!

Бажанов:Кого она? Хрущева затоптала?

Кургинян:И теперь, и теперь не закрывайте глаза! И просто просмотрите правде в глаза! Понимаете, реальность, даже если она не соответствует должному, она остается реальностью. Реальность состоит в том, что то, что было тогда, меняется на 180 градусов. Это реальность! Люди больше не хотят этого уничижения своей истории!

Басовская:О чем это?

Кургинян:Давайте сначала, посмотрим прямо в глаза реальности! А потом по отношению к этой реальности будем по-разному себя нести!

Стрижак:Давайте!

Бажанов:Вот реальность! Да? Мы строили с вами коммунистическое общество. Вы строили, я строил — все вместе. Грохнулись! Ну, чё хвалить это? Надо по-новому теперь всё начинать! К 17-му году вернулись и по-новому пытаемся демократическое общество строить. Чё ж хвалить коммунизм, если мы хотим демократию строить! Надо же выбирать!

Кургинян:А я Вам объясняю, в чем для меня позиция! Она совершенно не в том, что не нужно критиковать прошлое. Прошлое надо уважать, о нем нужно спорить, но его обязательно надо уважать!

Бажанов:Ну, мы его уважаем! Давайте!..

Райхельгауз:О каком прошлом идет речь? О том, что 2 бандита: одного звали Ленин, другого звали Сталин, уничтожили миллионы людей! И Вы рассказываете, что там танцевали на костях! Ну, давайте, элементарно увидим, что они сделали, как они этим распорядились, как они это объясняли…

Бажанов:Безусловно.

Меньшов:Я думаю, что мы, все-таки, обсуждаем юбилей или там что-то. Некий итог программы «Суд времени» и хотелось бы вернуться к ней. А то начинаем. Уже до Нерона скоро дойдем!

Стрижак:Вот приличный человек! Он все-таки решил обсудить программу! Не волнуйтесь! Владимир Валентинович! Это все происходит в лучших традициях этой программы. Собрались на юбилей, а закончили…

Сванидзе:Согласен тут с Владимиром Валентиновичем. О чем идет речь? О программе, об истории, как таковой, о советском проекте? Я хочу сказать несколько вещей, коротко, по возможности. Понимаете, в чем дело? Можно сколько угодно обсуждать там, как настроены, как не настроены. Люди думают по-разному. Людям всегда свойственно идеализировать свою юность, в конце концов. И мы знаем множество людей, я знаю множество людей…

Меньшов:Вот перед Вами сидят люди, которые не идеализируют свою юность…

Сванидзе:Нет! Но, тем не менее, большинство с удовольствием вспоминают свою юность. Я знаю множество фронтовиков, ныне уже знал. Ныне уже в значительном большинстве, к сожалению, ушедших из жизни. Потому что этим людям уже, тем, кто жив, очень много лет. Которые вспоминают войну, как лучший период своей жизни. Мы это с Вами знаем прекрасно, Владимир Валентинович. Вы не будете спорить?

Меньшов:Нет, я не знаю! Я знаю, что те, кто воевали, те не вспоминают войну!

Сванидзе:А я знаю многих, кто вспоминает!

Меньшов:Нет, не вспоминают! И никогда не рассказывают о войне!

Сванидзе:А я знаю. А это другой вопрос! Ибо я знаю многих, кто вспоминает войну, как лучший период своей жизни!

Бажанов:Безусловно! Война — звездный час! Лучшее время для некоторых!

Сванидзе:Совершенно верно! Это люди, это люди, у которых не сложилась жизнь после войны.

Райхельгауз:Да, да!

Сванидзе:Это люди, которые прожили после войны тяжелейшую жизнь, которые были ранены на войне! Которых дальше не приняла жизнь, не приняла, если угодно, страна! Потому что страна, в которую они вернулись после победы на фронте, была очень жестокой. И она не приняла их, и они вспоминают войну, когда они были востребованы, когда они были героями, когда их любили женщины…

Стрижак:Может, тогда они молодые были? Тоже?

Сванидзе:Страна! Они вспоминают период, как лучший период своей жизни! Но это не значит, что война была лучшим периодом в нашей истории! А советский проект рухнул, мы это знаем! Это показала история, не программа телевизионная это показала! Это показала история! Советский проект рухнул, и это бесспорно! Дальше — нет советского проекта, нет Советского Союза! Мы живем в стране с другим названием! Мы живем в стране с другим строем! Мы живем в стране с другими общественными отношениями! Мы живем в стране с разрешенной частной собственностью! Которой не было в Советском Союзе! Это совершенно другая страна, другое общество! Наше общество нынешнее, наш народ, наша молодежь будет очень долго рефлексировать по поводу того, почему рухнул Советский Союз! Это обидно вспоминать, да! Потому что…

Стрижак:Хорошо! Но, Николай Карлович!

Сванидзе:Секундочку! Извините! Это обидно вспоминать потому, что это была великая держава. Которая была в огромном авторитете в мире! Да! Это обидно вспоминать! Но это произошло, и люди будут долго думать, почему это произошло. Что за червоточина была в этом. Они ищут это. В этом одна из причин интереса к истории. Другая причина интереса к истории состоит в том, и здесь, я несколько снижу пафос, с вашего позволения, что история — это, просто, очень интересно.