Сергей Волков - Почему РФ - не Россия

некоторому образцу, свойственному странам «Европы» или «Запада», причем из

такого противопоставления прямо следует «онтологическая» враждебность её этому

миру. Те, кто склонны подобные качества в основном признавать, но считать

положительными (используя относительно них несколько иную терминологию: не

«ксенофобия», а «патриотизм», не «конформизм», а «верность» и т.д.), с такой

постановкой вопроса совершенно согласны, только агрессивной стороной почитают не

Россию, а Запад (не могущий примириться с существованием страны — средоточия

столь высоких моральных качеств, ему категорически отвратительных). Совместными

усилиями сторон в общественном сознании складывается весьма далекая от

исторической реальности картина взаимоотношений России с другими европейскими

странами.

При отождествлении России с СССР и противопоставлении её всем остальным

европейским странам просматриваются следующие основные «методики»: 1)

неправомерное перенесение вполне очевидных реалий, свойственных

советско-коммунистическому режиму, на историческую Россию, 2) гипертрофирование

действительных различий между Россией и некоторыми странами Европы и придание им

принципиального характера, 3) отрыв от историко-культурного фона — трактовка

черт, присущих лишь определенному периоду российской истории как общим для неё и

игнорирование подобных же в других странах, 4) игнорирование того факта, что

различия между самими европейскими странами или группами таких стран никак не

менее существенны, чем различия между любой из них и Россией, 5) смешение

понятий, лежащих в разных плоскостях или принадлежащих разным историческим

эпохам (в частности, «тоталитаризма» и «авторитаризма»), 6) использование

вульгарных и поверхностных аналогий (например, сравнение советской номенклатуры

с дворянством и чиновничеством) и манипуляция стереотипами.

* * *

Сложившиеся в общественном сознании представления не должны, в общем, вызывать

удивление, учитывая обстоятельства, в которых формировались представления о

прошлом ныне живущих поколений. Разумеется, и в любом случае знакомство с

историей основной массы населения может быть только самым поверхностным, но в

нашей стране действовали и факторы совершенно специфические. С точки зрения

людей, захвативших в 1917 г. власть на территории Российской империи, подлинная

история с них же и начиналась, а «предыстория» не только не заслуживала изучения

(за исключением ряда специфических сторон, прямо связанных с их идеологией), но

была для дела их вредна и опасна. Была принята идея (наиболее выразительно

сформулированная тестем Н.И. Бухарина Ю. Лариным) перейти к изображению истории

«большим мазком» — от каменного века к «истории последних десятилетий», то есть

«тому ряду событий, какой непосредственно связан с пониманием современного

положения», оставив за рамками изучения Ивана Калиту, Владимира Мономаха,

крестовые походы, Наполеона и т.п. Вершинным достижением такого подхода был

пресловутый труд М. Покровского «Русская история в самом сжатом очерке», в

котором фактический материал практически отсутствовал, замененный набором

абстрактных схем.

Более того, до середины 30-х годов преподавание истории было вовсе запрещено, да

и потом, когда оно было восстановлено, информативность школьных и вузовских

учебников была потрясающе низка (особенно снизившись в конце 50-х — начале 60-х

годов) и просто несопоставима с дореволюционными и зарубежными; по большому

счету изучение истории до конца 80-х годов так и осталось в русле идеи «большого

мазка». Исторические курсы практически дублировали курс обществоведения и давали

крайне скудные знания по конкретной гражданской истории. Для коммунистического

режима преподавание и изучение истории никогда не представляло самостоятельной

ценности, оно призвано было на конкретных примерах подтверждать правоту

марксистско-ленинского учения, и неизбежно носило комментаторский,

иллюстративный характер. При таком подходе история страны до 1917 г.

представляла собой историю «классовой борьбы», а после — историю КПСС.

Результатом представлений о сравнительной важности «истории» и «предыстории»

стало то, что вся история России до XIX в. была втиснута в один небольшой

учебник и занимала в курсе отечественной истории едва ли одну шестую часть, зато

нескольким последним десятилетиям в программе отводилось больше места, чем всем

предшествующим тысячелетиям человеческой истории.

Наконец, в советской школе история воспринималась едва ли не в большей мере по

курсу литературы (который был составлен соответствующим же образом), поскольку

яркие литературные образы несравненно лучше и прочнее входили в сознание

учащихся (как и всякого человека). Увы, до сих пор большей частью представлений

о прошлом мы обязаны не фактам, а мнениям «уважаемых людей». Обучение истории по

литературе имело следствием не только то, что история стала восприниматься как

литература, но и культ «авторитетов», без осмысления того, что данный человек

мог знать в каждом конкретном случае. Прямым следствием этого стало то, что слой

лиц, которые непосредственно формировали общественное мнение как до, так и

особенно после начала 90-х годов (журналисты, публицисты,

историки-популяризаторы и даже историки-ученые) оперировали не столько цифрами и

фактами, сколько высказываниями известных лиц, цитатами из мемуаров, даже не

ставя вопрос о степени их достоверности и представительности (между тем для

человека его личные впечатления всегда важнее, а бросаются в глаза, производят

впечатление и запоминаются прежде всего как раз исключения, а не обычные вещи).

Жонглирование яркими примерами и до сих пор остается основой аргументации при

обращении к широкой аудитории, и искажение реальной картины чаще всего

происходит именно оттого, что исключения и правило меняются местами. Как ни

смешно, но до сих пор для большей части населения главным источником

представлений о Российской империи конца XVIII — начала XX вв. является

сатирическая беллетристика (хотя писать историю СССР, имея в качестве основного

источника журнал «Крокодил», почему-то никому в голову не пришло).

Между тем по объему публиковавшейся фактической информации императорская Россия

несопоставима с советской (в справочниках можно найти информацию о владельце

мясной лавки в заштатном городе или телеграфисте на забайкальской станции, но не