Сергей Волков - Почему РФ - не Россия

Подолии в 1793 г. и присоединение Курляндии и Литвы в 1795 г. В течение более

полутора столетий российское оружие не знало поражений, и (за единственным

исключением неудачного Прутского похода 1711 г.) каждая новая война была

победоносной. В целом можно сказать, что в Московский период несмотря на

отдельные успехи, внешняя политика была безуспешной, в Петербургский же —

наоборот — несмотря на отдельные неудачи в целом исключительно успешной.

Европейская территория страны и её население практически удвоились по сравнению

с допетровским временем, и только это обстоятельство позволило России играть в

мире ту роль, которую она в дальнейшем играла.

Расширение территории империи в XIX в. не было ни иррациональным, ни случайным,

а преследовало цель достижения естественных границ на всех направлениях. В

Европе её территориальный рост завершился с окончанием наполеоновских войн,

когда был создан такой миропорядок, в котором Россия играла первенствующую роль.

Приобретение присоединенных тогда территорий (Финляндии в 1809 г., Бессарабии в

1812 г. и значительной части собственно польских земель в качестве Царства

Польского в 1815 г.) часто считают излишним и даже вредным для судеб России.

Однако Бессарабия относится к территориям, входившим ещё в состав Киевской Руси,

а присоединение Финляндии при крайне важном и выгодном геополитическом положении

(сочетающимся с крайней малочисленностью её населения) ничего, корме пользы

принести не могло. (Если что и было ошибкой, то разве что предоставление ей

неоправданно широких прав, позволивших в начале XX в. превратиться в убежище для

подрывных элементов, да присоединение к ней вошедшей в состав России ещё при

Петре и Елизавете давно обрусевшей Выборгской губернии.) Что касается Польши, то

её включение в состав империи вытекало из общеевропейского порядка,

возглавлявшегося Священным Союзом: существование независимой Польши означало бы

провоцирование Россией её претензий на польские земли в Австрии и Пруссии, чего

Россия при том значении, которое она придавала Союзу, допустить, конечно, не

могла.

Другой вопрос, верной ли была ставка на союз с германскими монархиями в

принципе. Но, как бы на него ни отвечать исходя из опыта XX века, тогда у

российского руководства не было никаких оснований предпочитать ему любой другой.

Исходя из реалий того времени не было абсолютно никаких возможностей предвидеть,

как развернутся события в конце столетия, и ту эгоистичную и недальновидную

позицию, которую займут тогда эти монархии. Даже в начале XX в. П.Н. Дурново был

очень недалек от истины, когда утверждал в своей известной записке, что

объективно интересы России нигде не пересекаются с германскими, тогда как с

английскими пересекаются везде. Тем более это было верным для первой половины

XIX в. (что вскоре подтвердила Крымская война). Теперь, разумеется, можно

считать ошибкой и даже первопричиной всех дальнейших неудач российской политики

спасение Австрии в 1848 г. (распадись тогда Австрия, Россия имела бы свободу рук

на Балканах, не проиграла бы Крымскую войну, не вынуждена была бы делать уступки

в 1878 г. и т.д.). Однако Николай I помимо рыцарственности своей натуры и

верности принципам легитимизма, исходил из тех же стратегических соображений,

которые лежали в основе Священного Союза и не были исчерпаны к тому времени (в

конце-концов недальновидная политика отошедшей от этих соображений Австрии

обернулась и её собственной гибелью). Так что ошибку сделала тогда не Россия, её

сделала Австрия, а позже и Германия, предав Россию на Берлинском конгрессе (что

и привело Россию к союзу с противниками Германии и Австрии и обусловило тот

расклад враждующих сил, который сформировался к Мировой войне на беду всех

бывших членов Священного Союза).

На Юге, где России противостояли Турция и Иран, её естественным рубежом

является, конечно, Кавказ. Причем существование единоверных Армении и Грузии, в

течение столетий третируемых мусульманскими завоевателями, диктовало

необходимость как включение их в состав империи (тем более ими желаемое), так и

обеспечение непрерывной связи с этими территориями. Что, в свою очередь,

предполагало установление контроля над горскими народами Кавказа. Да и в любом

случае недопустимо было бы оставлять Северный Кавказ вне сферы российского

контроля, ибо он неминуемо превратился бы в антироссийский плацдарм турецкой

агрессии, угрожающий всему Югу России. Никаких иных соображений завоевание

Кавказа не имело, и осуществление этой задачи к 60-м годам XIX в. окончательно

сделало неприступными южные рубежи страны. Полный контроль над Каспием (куда

совершались походы ещё во времена Киевской Руси), казавшийся столь желательным в

первой половине XVIII в., спустя столетие — с ослаблением Ирана (когда он после

поражения в войне 1826–1828 гг. перестал представлять какую-либо угрозу России,

но, наоборот, сохранил значение как противовес Турции) утратил свою

актуальность. Поэтому Россия с тех пор не пыталась продвинуться дальше

Ленкорани.

Продвижение России в Среднюю Азию первоначально вызывалось главным образом

необходимостью более эффективной защиты от набегов кочевников на

Уральско-Сибирскую линию, в основных чертах сложившуюся ещё в Московский период

с освоением Сибири и защитой той части казахских родов, которые ещё в XVIII в.

находились в российском подданстве, от набегов и притеснений Кокандского

ханства. Но в любом случае великая держава не могла долго терпеть соседства с

хищническими, практически «пиратскими» образованиями, каковыми были Кокандское

ханство и Бухарский эмират, промышлявшими работорговлей, объектом коей

становилось русское население Урало-Сибирской линии. Естественными рубежами

России в Азии были бы её границы с другими большими государствами, имевшими

длительную традицию исторического существования и исторически сложившиеся

устойчивые границы. Таковыми и были Китай, Иран и Афганистан, чьи северные

границы сложились задолго до продвижения к ним России (и характерно, что,

приблизившись к ним во второй половине XIX в. вплотную, Россия не оспаривала их,

и за исключением обычных пограничных инцидентов (типа спровоцированного

англичанами у Кушки), ни с кем из этих государств войн не вела (это же касается

в равной мере и Дальнего Востока, где Приамурье и Приморье были закреплены за

Россией договорами без войны). А все то, что находилось между ними и Россией не