Николай Яковлев - Неизвестный Рузвельт. Нужен новый курс!

А чем был комитет начальников штабов в военные годы? Некий авторитетный американский военный деятель лаконично сказал: «Комитет начальников штабов означает Белый дом». Время от времени ФДР бросал замечания: «Во всех наших делах со Сталиным мы должны быть себе на уме». Или: «Сталин? Я справлюсь с этой старой птицей». Своим советникам, выражавшим традиционно лицемерный американский взгляд на то, что президенту США «трудно» с искушенными европейцами, Рузвельт насмешливо возразил: «Все жалеют меня за то, что мне приходится иметь дело с Черчиллем и Сталиным, но пожалейте хоть на мгновение Черчилля и Сталина, им приходится иметь дело со мной».

Ф. Рузвельт и У. Черчилль отчетливо представляли соотношение сил в антигитлеровской коалиции. Черчилль предложил зашифровать конференцию в Ялте кодовым названием «Аргонавт». По преданию, древнегреческие герои отправились в Колхиду за мифическим золотым руном. ФДР понял скрытый смысл. «Вы и я – прямые потомки аргонавтов», – сообщил он Черчиллю. Вот это и побудило ФДР отправиться в далекую Ялту, хотя, писал Гарриман, «все ближайшие советники были против поездки Рузвельта в Россию». Он подсчитал – ФДР для этого покрыл 4883 мили морем и еще 1375 миль воздухом65. Сталин встретил ФДР не на аэродроме, а в самой Ялте.

4– 11 февраля состоялась историческая конференция. Главы правительств со своими военными советниками согласовали планы окончательного наступления в Европе.

В Ялте были приняты решения о созыве 25 апреля 1945 г. конференции для создания Организации Объединенных Наций и о включении УССР и БССР в число учредителей ООН. Только в Ялте Рузвельт наконец согласился, что западная граница СССР будет проходить по так называемой «линии Керзона». Главы правительств утвердили будущие зоны оккупации Германии.

В заявлении об итогах работы конференции указывалось: «Нашей непреклонной целью является уничтожение германского милитаризма и фашизма и создание гарантии в том, что Германия никогда больше не будет в состоянии нарушить мир всего мира».

Наконец, на конференции 11 февраля было подписано соглашение о том, что СССР через два-три месяца по завершении боевых действий в Европе вступит в войну с Японией на условиях восстановления принадлежавших России прав, нарушенных вероломным нападением Японии в 1904 году.

После смерти Рузвельта ялтинские соглашения были объявлены «архипредательством» интересов США. ФДР шел на согласованные решения с СССР, ибо понимал, что это – единственный путь обеспечения интересов США. Как заметил американский профессор Р. Зонтаг, изучавший архивы госдепартамента, «во время конференции в Ялте казалось, что перед русскими армиями открыта дорога через всю Европу, в то время как западные армии еще не форсировали Рейн. В этих условиях было возможно, что русские к концу войны займут большую часть Германии».

В 1945 году секрета не составляло, кто недоволен решениями Ялтинской конференции. Геббельсовский орган «Дас рейх» 23 февраля запугивал немцев: «Если германский народ сложит оружие, соглашение между Рузвельтом, Черчиллем и Сталиным позволит Советам оккупировать всю Восточную и Юго-Восточную Европу, а также большую часть рейха. На эти территории немедленно опустится железный занавес». ФДР знал, как бороться с теми, кто распространял такого рода клевету, – он отдал приказ арестовать немецких военных преступников. «Теперь давайте быстро проведем процессы и подготовим всю процедуру заранее. Нужно сделать неотложным делом наказание виновных», – указал он.

Из Ялты Рузвельт отправился самолетом на Ближний Восток, где принял последовательно королей Египта и Саудовской Аравии, императора Эфиопии. 15 февраля на крейсере «Куинси» он тронулся в обратный путь, на родину. Рузвельт был измотан, больной Гопкинс страшился девятидневного перехода через океан. В Алжире, куда зашел крейсер, Гопкинс сбежал с корабля – он хотел лететь самолетом. Рузвельт очень холодно попрощался с ним. Больше Гопкинс так и не увидел ФДР.

«Куинси» нельзя было назвать счастливым кораблем. Рузвельт проводил много времени в постели, он читал детективные романы, разговаривал мало и не интересовался делами. Он часами сидел на палубе, курил и молча, отрешенно смотрел на горизонт. Окружающие оставляли президента наедине со своими мыслями. Адъютант «папаша» Уотсон перенес удар на борту корабля и умер, когда «Куинси» был в открытом океане. Раньше ФДР никогда ни с кем не делился своим горем, теперь вдруг старчески болтливо заговорил об Уотсоне.

1 марта Рузвельт выступил на объединенном заседании конгресса с отчетом о Ялте. Впервые за всю свою политическую деятельность он публично упомянул о недуге – начиная речь, ФДР извинился за то, что он сидит: «Мне легче, когда я не надеваю на голени десять фунтов стали». Он трудно говорил, часто оговаривался, его душил мучительный кашель. Изможденный вид президента плохо гармонировал с бодрой речью.

ФДР рассказал о первом посещении Советского Союза. Он увидел только крошечный уголок громадной страны – Ялту, Севастополь и окрестности. «Я стал свидетелем, – говорил Рузвельт, – исступленной, бессмысленной ярости и ужасающих разрушений, являющихся следствием германского милитаризма. Город Ялта на Черном море не имеет никакого военного значения, в нем нет укреплений. До Первой мировой войны здесь был курорт царей, князей и русской аристократии, их прихвостней. Но после Красной Революции и до нападения Гитлера на Советский Союз дворцы и виллы Ялты использовались для отдыха русским народом.

Когда примерно год назад Красная Армия выгнала нацистов из Крыма, все эти виллы были разграблены, а в подавляющей части и уничтожены заложенными в здания бомбами. Не пощадили даже самые бедные дома в Ялте. Не осталось почти ничего, за исключением голых стен, – руины, разрушение, опустошение.

В Севастополе, а это был укрепленный порт примерно в 40–50 милях далее, все разрушено. В этом большом городе с укреплениями и верфями, по-моему, уцелело не более дюжины домов.

Я читал о Варшаве, Лидице, Роттердаме и Ковентри, но я видел Севастополь и Ялту! И я знаю, что на земле не могут существовать одновременно германский милитаризм и христианское приличие».

ФДР убеждал, что в Ялте заложены прочные основы послевоенного мира: «С Тегеранской конференции год назад между всеми нами возникла – как бы мне назвать это? – большая легкость в переговорах, которая является добрым предзнаменованием для международного мира, мы лучше знаем друг друга… Никогда в истории не было еще случая, чтобы главные союзники были столь едины не только в целях войны, но и во взглядах на мир»66.

Иначе он не мог сказать, имея перед глазами сокрушительное наступление Красной Армии, добивавшей фашистский рейх. Он безоговорочно требовал, чтобы в Вашингтоне в этом отношении мыслили, как он. Когда бывший американский посол в Польше А. Лейн заикнулся было о том, чтобы потребовать от СССР согласия на воссоздание «санитарного кордона» в Восточной Европе, Рузвельт пресек его рассуждения вопросом в лоб: «Ты что, хочешь чтобы я пошел войной на Россию?» Только в единстве с СССР, внушал Рузвельт, можно довести до успешного завершения войну в Европе и Азии.