Инна Соболева - Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года

Б… грошевой солдат.

Правда, позднее, уже при Николае Павловиче, отставленный со всех постов Аракчеев вызывал у поэта если и не симпатию, то несомненный интерес. Узнав о кончине графа, Пушкин писал жене: «Об этом во всей России жалею я один – не удалось мне с ним свидеться и наговориться».

Аракчеев, двадцатитрёхлетний артиллерийский офицер, на редкость исполнительный и дисциплинированный, появился при дворе и был представлен наследнику престола ещё в екатерининские времена.

На следующий день по восшествии Павла на трон Аракчеев уже комендант Петербурга и командир лейб-гвардии Преображенского полка, которым командовал когда-то сам Пётр Великий. Карьера фантастическая. Но и оборвалась она разом: непредсказуемый император разгневался на своего любимца и запретил ему жить в Петербурге.

Только в 1803 году новый император повелел Аракчееву вернуться ко двору и назначил инспектором всей артиллерии. Доброе слово об Алексее Андреевиче услышать и при его жизни, да и сейчас весьма затруднительно. Но если быть объективным, нельзя не признать, что именно он вывел русскую артиллерию на первое место в Европе, а потом, став военным министром, провёл в армии реформы, которые реально способствовали успехам в борьбе с Наполеоном. Так что презрение, с которым относились к нему многие боевые офицеры, не вполне заслуженно. Да, он, что называется, не нюхал пороху, да, трудно вообразить, что могло бы заставить его приблизиться на расстояние выстрела к полю боя. Но организатором-то и теоретиком был выдающимся. Этим, к сожалению, исчерпывается всё доброе, что сделал он для России.

Дальше – зло. Аракчеев буквально поработил Александра. Именно ему доверял «кочующий деспот» управление государством в своё отсутствие. А поскольку это отсутствие преобладало над присутствием, то Алексей Андреевич бесконтрольно и единовластно руководил Государственным советом, Кабинетом министров и Собственной Его Величества канцелярией. Даже люди уважаемые и высокородные не имели возможности побеседовать с государем по жизненно важным для страны вопросам: единственным докладчиком по государственным делам стал Аракчеев. Он превратился в полномочного посредника между государем и государством.

Любопытно, почти все мемуаристы свидетельствуют о редкостном лицемерии Александра Павловича. Но Алексей Андреевич в этом ему едва ли уступал. Здесь уже ни к чему свидетели (они, как известно, в большинстве своём графа недолюбливали, поэтому на их объективность рассчитывать не приходится), здесь – слово ему самому, точнее, его дневниковым записям [46] : «Сентября 6-го. В сей день, 1809 года, Государь Император Александр I изволил прислать к графу Аракчееву, по случаю мира со Швециею, с флигель-адъютантом, орден Св. Апостола Андрея Первозванного, тот самый, который изволил носить, при рескрипте Своём; оный орден упросил граф Аракчеев, того же числа в вечеру, взять обратно, что Государем Императором милостиво исполнено…» «Декабря 12-го, 1815 года, Государь Император Александр I изволил давать графу Аракчееву звание статс-дамы для его матери, но граф оного не принял и упросил оное отменить».

Действительно, без лести предан! Другие за орден, за звание душу продать готовы, а он… И Александр, недоверчивый, коварный Александр – верил. Только в самом конце жизни… Впрочем, об этом расскажу, когда придёт время.

А пока ещё дневниковая запись (в ней – явное проявление мании величия): «Июня 17-го дня, 1812 года, в городе Свенцянах призвал меня Государь к себе и просил, чтобы я опять вступил в управление военных дел, и с оного числа вся Французская война шла через мои руки, все тайные донесения и собственноручные повеления Государя Императора».

Ну, насчёт того, что вся Французская война шла через руки Аракчеева, вполне можно язвительно иронизировать. А вот то, что всё, связанное с военными поселениями, шло через всесильного фаворита, не поспоришь. Александр Павлович, человек, в общем-то, доверчивостью не страдавший, доверял Аракчееву абсолютно. Да и как усомниться, как не поверить таким вот искренним словам любви? «Позвольте, всемилостивый Государь, и мне сказать с прямою откровенностию, что любовь и преданность моя к Вашему Величеству превышали в чувствах моих всё на свете, что желания мои не имели другой цели, как только заслужить одну Вашу доверенность, не для того, чтобы употребить её к приобретению себе наград и доходов, а для доведения до Высочайшего сведения Вашего о несчастьях, тяготах и известных всей России обидах в любезном Отечестве».

И доводил. Всегда (разумеется, когда сам считал нужным и себе, любимому, полезным). Так, 13 июля 1825 года (Александру остаётся жить пять месяцев и шесть дней) Аракчеев известил монарха о желании унтер-офицера третьего украинского уланского полка Ивана Шервуда доложить о готовящемся заговоре против государя…

Книжечке «Собственноручные рескрипты покойного Государя Императора, Отца и благодетеля Александра I к его подданному графу Аракчееву с 1796 до кончины Его Величества, последовавшей в 1825 году» как-то не уделяют особого внимания. А она того стоит. Великий князь Николай Михайлович, выдающийся российский историк, блестящий знаток Александровской эпохи, осторожно заметил об этом аракчеевском предприятии, что «очевидно, начато при жизни Александра I и закончено после его кончины». Можно предположить: хитроумный «Змей» рассчитал так: если Александр будет жить и отречётся – книжечка ему подарок; если погибнет от рук бунтовщиков – Аракчееву оправдание. Из неё же видно: он – всего лишь помощник царя, верный исполнитель его воли, а вовсе не всесильный правитель империи, как почему-то (!) принято считать.

Главный раздел книжки – рескрипты о военных поселениях. В нём неоспоримые доказательства, что автор проекта вовсе не Аракчеев, а сам Александр, что начиналось устройство военных поселений вовсе не в послевоенные времена, когда граф был всемогущ, а ещё в 1810 году, когда он пребывал в отставке. А потом… что ж, он и не скрывал, что был беспрекословным и непреклонным исполнителем царской воли. Но за это и спрос другой.

Издание такой книжечки – дело малопочтенное, нечто вроде предательства. Но это – с одной стороны. С другой – Аракчеев всего лишь попытался обнародовать правду. Император ведь и в самом деле был не только инициатором создания военных поселений, но, несмотря ни на что, полагал, что именно в них вчерашние крепостные без кровавых потрясений постепенно преобразуются в «вольных хлебопашцев». Потому и поручил разработать план освобождения крестьян самому большому знатоку военнопоселенской жизни графу Аракчееву.

Поразительно не только то, что будущие декабристы и их антипод Аракчеев одновременно разрабатывают реальные планы освобождения крестьян. Правда, он предлагает путь тихий, мирный, длительный, с политическими потрясениями не связанный. Поразительно, что и те, и другой делают это под плотным покровом тайны.