Джеймс Голдгейер - Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»

Аналогичная дискуссия вспыхнет в 2002 году по поводу сокращения российских и американских ядерных арсеналов, но на этот раз Россия получит договор. См. гл. 13.

Ельцин пригласил Примакова в начале своей президентской кампании 1996 года, когда решил усилить свои позиции в среде националистически настроенных избирателей. См.: McFaul M. Russia's 1996 Presidential Elections: The End of Polarized Politics (Hoover Institution Press, 1997). — P. 18.

Возвращение Примакова к более реалистическому политическому курсу во внешней политике, в отличие от либеральной стратегии Козырева, см.: McFaul. Revolutionary Ideas, State Interests, and Russian Foreign Policy // Tismaneanu V. ed., Political Culture and Civil Society in Russia and the New States of Eurasia (M.E. Sharpe, 1995). — P. 27-52.

Пресс-секретарь НАТО Джеми Шеа вспоминает, как Чубайс рассказал Солане о том, что, по словам его отца, его поколение никогда не согласится с расширением НАТО. Interview with Jamie Shea.

Тэлботт проводит интересную параллель между планированием в сфере безопасности и экономики. См.: The Russia Hand. — P. 284.

Россия формально присоединилась к «Парижскому клубу» 17 сентября 1997 г. See: Russia Joins the Paris Club of Creditors // Washington Post. — September 18, 1997. — P. A26.

Леон Фёрс был единственным высокопоставленным деятелем, который был не согласен с позицией «команды мечтателей». Interview with Fuerth.

Главы книги представляли собой чисто номинальный обзор приватизации, который не стоил выплаченного гонорара. См.: Чубайс А. Приватизация по-российски. — М.: Вагриус, 1999.

Эта цифра не включает новые евробонды, появившиеся на российском рынке в результате обмена ГКО на евробонды, предпринятого в июле 1998 года в безуспешной попытке предотвратить крах.

В конечном счете ГКО не гарантировались правительством, но в то время существовало представление, что это была более безопасная форма инвестиций, чем ссуды частным лицам. За это наблюдение мы благодарны президенту Промсвязьбанка Павлу Хохрякову.

Падение залоговой стоимости активов российских банков поставило их перед выбором. Они могли выплатить своими западным кредиторам разницу между новой стоимостью еврооблигаций (т. е. залогом) и размером своей ответственности или же могли предоставить западным банкам новый залог.

Последствия падения цен на нефть являются предметом споров. После финансового краха представители российского правительства придавали этому большое значение, но другие были настроены более скептически. Мнение скептиков см.: Khara, Pinto, and Ulanov. An Analysis of Russia's 1998 Meltdown. — P. 20-21.

Впоследствии Стиглиц утверждал, что с того момента Всемирный банк добивался девальвации. «Было ясно, что курс рубля был завышен». Stiglitzs. Globalization and Its Discontents. — P. 145. Однако публичные высказывания в этом же плане до кризиса найти трудно.

Некоторые деятели МВФ ставили под сомнение чрезмерный акцент на борьбу с инфляцией как главную цель программ МВФ в России. Например, в 1996 году Аугусто Лопес-Кларос несколько провокационно утверждал: «Взаимосвязь между инфляцией и экономическим ростом, вероятно, имеет очень нелинейный характер, и отсюда следует, что очень большая инфляция вредна и ее надо искоренять любыми средствами. Тем не менее, есть некий порог, ниже которого фактический уровень инфляции не имеет практического значения для экономического роста». См.: Lopez-Claros A. The Fund's Role in Russia, unpublished manuscript. — 1996. — June 19. — P. 6. Российское правительство, однако, в то время не разделяло эту точку зрения, считая, что борьба с инфляцией была ее высшим достижением в 90-х годах.

В тот период Гарвардский институт международного развития особенно тесно сотрудничал с Дмитрием Васильевым — главой Федеральной комиссии по ценным бумагам, контрольным органом фондового рынка, сформированным по типу американской Комиссии по ценным бумагам. Несмотря на то что в начале десятилетия Васильев был заместителем Чубайса в Госкомимуществе, в тот момент оба придерживались противоположных подходов к развитию российского фондового рынка. Чубайс предпочитал германскую модель, в которой банки играли ведущую роль как держатели ценных бумаг, а Васильев был сторонником американской модели, в которой ведущую роль в распределении инвестиций играл сам фондовый рынок. Некоторые утверждают, что Чубайс «подрезал» ГИМР с целью ослабить Васильева и его Комиссию по ценным бумагам.

Хофман пишет, что поворотный пункт перехода от положительного к отрицательному сальдо был пройден 1 апреля 1998 г. См.: Hoffman, The Oligarchs. — P. 472.

Одной из причин такого жесткого контроля была беспорядочность в деятельности российского правительства. Как утверждает старший представитель МВФ в Москве (1997-2002) Мартин Гилман, «одной из важных составляющих помощи МВФ были не деньги и даже не рекомендации о проведении конкретной бюджетной политики, а советы о том, как должно работать правительство». (Russia's Challenges in 1990s: An Interview with Gilman of the IMF // Washington Profile News Agency. — December 12, 2002.) Такого рода задачи обычно не входили в традиционный пакет услуг, пре доставляемых МВФ.

Эти аргументы приводили многие проинтервьюированные авторами западные представители. Однако никто из них не согласился, чтобы его прямо цитировали.

Один кредит в размере 800 млн. долл. являлся вторым кредитом и был предназначен для обеспечения структурных преобразований, в первую очередь в сфере «естественных» монополий, развития частного сектора, налогового управления, банковской реформы и реформ в области торговли. Второй кредит в размере 800 млн. долл. предназначался на реструктурирование российской угольной промышленности.

На рынке ожидали, что правительство не пойдет на дефолт по рублевым долгам (т.е. по ГКО), поскольку в крайнем случае оно имело возможность провести денежную эмиссию, то есть напечатать деньги. Дефолт по внутренним долгам был совершенно беспрецедентным среди нарождающихся «рыночных экономик» других стран и в то время был воспринят большинством иностранных инвесторов как совершенно безумная акция, которая бесповоротно подорвет доверие к российскому правительству. Интервью с Адамом Элштейном.

Кириенко объявил, что правительство намеревается реструктурировать рублевую задолженность путем преобразования краткосрочных ГКО в новые и более долгосрочные рубле вые облигации. Этот обещанный план никогда не был реализован.

Под давлением российских банков правительство переклассифицировало форвардные контракты в «азартные» и, таким образом, лишило их всякой защиты по российским законам.