М. Желтов - Геополитика мирового порядка

Характерным для синто является отсутствие какой-либо догматики. Те догмы, которые сложились в ходе его развития, явились синтезом буддийских, конфуцианских и даосских идей.

Синтоизм – это национальная религия Японии. Сторонниками этого вероучения в современной Японии считают себя 118 млн. человек, буддизма – 96 млн. при общем населении страны около 120 млн. человек [355]. В этих цифрах наглядно проступает особенность религиозной практики японцев, которая не принадлежит исключительно одной религиозной традиции, а осуществляется сразу по нескольким направлениям в соответствии с конкретными нуждами людей.

В современной Японии большинство японцев являются синтоистами в том, что касается вопросов жизни (рождение, свадьба и т. д.), и буддистами в том, что касается смерти и похорон.

После поражения японцев во Второй мировой войне в стране началась демократизация, предполагавшая искоренение милитаризма. В 1946 г. император Хирохито отрекся от божественного происхождения. Конституция 1947 г. изменила статус императора, который стал «символом государства и единства нации». И синтоизм, по сути дела, перестал быть государственной религией.

Однако сторонники синтоизма не оставляли усилий по его возрождению. В 1952 г. обрядность императорского двора приобрела характер официальных государственных церемоний. Были проведены как государственный акт синтоистские церемонии возведения Акихито (сына правящего императора Хирохито) в сан наследника престола и его свадьба в 1959 г. В 1966 г. восстановлен отмененный Конституцией 1947 г. День основания империи (11 февраля) и связанный с ним древний самурайский праздник «Кигэнцэсу» . В школьные учебники вновь включена мифологическая эра истории со сведениями о «божественном» происхождении императорской династии и народа [356].

Данное вероучение иногда называют «примитивной религией». Оно встречается на всех континентах, но наибольшее распространение получило в Восточной Азии.

Согласно этой религии, некоторые неживые существа наделены душой, однако это не является помехой в вере в существование единого Бога, но он не является объектом прямого культа. При этом элементы природы как бы наделяются властью, которой подчиняются люди. Почитаются предки, т. к. умершие присутствуют в мире живого. Все события реальной жизни подчиняются некоему скрытому смыслу. Для того, чтобы вызвать дождь, способствовать увеличению урожая, чтобы вылечить больного и т. д. разработаны и осуществляются целый ряд ритуалов. Широко используется магия.

В мире насчитывается 230 млн. анимистов. Из них 98 млн. находятся в Африке и 129 млн. – в Азии.

Территория является необходимым условием для существования и выживания населения. Она являет собой, едва ли, не главную ставку геополитики. А раз это так, то территория не может не быть объектом управления, которое призвано, с одной стороны, обеспечивать условия для ее безопасности, защиты населения от возможной внешней угрозы, а с другой – консолидации населения и комплексного развития данной страны.

Не удивительно, что территория как геополитический фактор ставит немало проблем. С одной стороны, речь может идти об организации территории на основе определения границ, о формах государства и сложившихся политических режимах в том или ином государстве. С другой стороны, территориальный фактор неразрывно связан с тем, что называется поведением народов, что не может не учитывать геополитика как наука. Это тем более важно подчеркнуть, учитывая право любого народа самостоятельно решать вопросы своей собственной исторической судьбы.

И еще. Понятие «территория» охватывает не только сухопутную часть планеты, относящуюся к данному государству. Не меньше значение, с точки зрения геополитики, приобретают морские и водные пространства вообще, которые непосредственно связаны с контролем со стороны государства над своими территориями и с понятием «суверенитет государства». Сюда же следует отнести и все то, что связано с космическим пространством, а также с Полюсами нашей планеты, которые, как будет показано ниже, также играют важную геополитическую роль.

В настоящее время в мире насчитывается около 200 государств, большинство из которых являются членами ООН. Эти государства значительно отличаются друг от друга своими размерами, численностью населения, географическим расположением, политическими режимами, а также степенью участия в жизни мирового сообщества.

В соответствии с основами права, как известно, государство обладает суверенитетом на своей территории, который позволяет различать государство в собственном смысле этого слова и различные его эшелоны. Однако концепция суверенитета, в свою очередь, поднимает и ряд проблем. К ним относятся следующие вопросы. Юридически весьма существенным как с интеллектуальной точки зрения, так и с позиций практики, является осмысление права с точки зрения его практического применения. Встает вопрос: как сочетаются иерархия норм и принцип равенства государств на международной арене?

На практике использование концепции суверенитета для идентификации государства поднимает проблему историчности этой концепции, что, безусловно, затрудняет осмысление ее реальности или, к примеру, эффективности. Поясним. Концепция, или принцип суверенитета, является основанием юридическо-политической современности, восходящей своими истоками к XVI веку. В теории это нашло отражение в работах

Н. Макиавелли (1469 – 1527) и Ж. Бодена (1530 – 1596). Суверенитет обосновывает авторитет государства, однако сам суверенитет является порождением государства. Признавая такую логику, любой исследователь невольно оказывается в затруднительной ситуации: как осмысливать государство на основе принципа, который само это государство породило?

Следует сказать, что ни поле действия государства, ни составляющие его элементы не позволяют дать удовлетворительную характеристику этому чрезвычайно важному феномену. Как отмечал М. Вебер, государство можно определить социологически только через осмысление специфического средства, которым оно обладает, – через осмысление физического насилия. И. М. Вебер на основе такого понимания дает следующую характеристику государства:

«Мы понимаем под государством политическое предприятие институционного характера, когда и пока его административное руководство в применении регламентов способно добиваться монополии на легитимное физическое насилие» [357].