Елена Поликарпова - Мировая элита. Кого пустят в клуб для избранных

В-третьих, важным для представителя элиты является подходящий костюм, который сшит в дорогом ателье Лондона у портного Хейворда после ряда примерок. «Вам даже не надо глядеться в зеркало, чтобы понять, что он идеально сидит. Вам в нем удобно. Он кажется не новым, а уже приспособившимся к вашей фигуре… Одним словом, это талантливо задуманный и прекрасно сделанный костюм. И при этом еще удобный» [189]. Более того, в нем человек кажется немного стройнее и несколько выше, и если он не фанатик вечно меняющейся моды, то он будет со все возрастающим удовольствием носить его лет пятнадцать-двадцать. В данном случае элитный костюм нисколько не устареет, потому что Хейворд не шьет чересчур актуальную одежду, причем она стоит не меньше двух с половиной тысяч долларов.

В-четверых, в отличие от неэлитарной публики представитель элиты получает удовольствие, когда он лакомится грибами-трюфелями, выращиваемыми в Провансе преимущественно для миллионеров. «На этих неофициальных рынках (речь идет о Марселе. – В.П., Е.П .) начинается путь грибов, закачивающийся на столиках трехзвездочных ресторанов или на прилавках дорогих парижских магазинов деликатесов – таких как «Фошон» или «Эдьяр»… Итак, первоначальная цена – две тысячи франков. Когда, пройдя через руки нескольких агентов и посредников, грибы попадают на кухню какого-нибудь «Бокюз» или «Труагро», цена, вероятно, удваивается. Если вы уверенно чувствуете себя у плиты и способны приготовить трюфели сами, тогда по дороге домой вы всегда можете заглянуть, например, в «Фошон» и купить их по шесть тысяч франков за кило» [190]. Все дело в том, что гриб-трюфель пользуется заслуженным авторитетом в мире гастрономии, рассчитанной на представителей мира элиты.

В-пятых, представители современной элиты увлекаются антиквариатом, они платят бешеные деньги за старинные предметы на различных аукционах, к которым относятся стулья «Чиппендейл», китайский фарфор, антикварная кухонная утварь, стекло «Лалик» и комоды времен короля Георга. «Люди, входящие в просторные аукционные залы с зажатыми под мышкой глянцевыми каталогами, сильно отличаются от нас с вами… Если из любопытства вы все-таки решите присутствовать на этой оргии миллиардеров, советую вам сесть на руки и ни на мгновение не выпускать их из-под себя. Одно рассеянное почесывание уха – и вы можете стать счастливым обладателем чаши для кровопускания XII века и прилагающегося к ней счета, напоминающего закладную на дом» [191]. Понятно, что старинные предметы роскоши стоят немалых денег, так как красота стоит больших средств, которые имеются у элиты, что оригинальные произведения искусства не по карману неэлите.

В-шестых, представители элиты обладают богатствами, необходимыми для приобретения натуральной, теплой, легкой и удобной одежды, свидетельствующей о принадлежности к высшему слою общества. Таковой является одежда из кашемира, полученного от мериносов морозной Монголии. «На свете не существует натуральных волокон, согревающих надежнее, чем лучший в мире невесомый монгольский кашемир, а коза надежно укрыта сразу двумя его слоями: первым – более длинным и грубым и легким пуховым подшерстком – тем самым, который, возможно, когда-нибудь займет место и в вашем гардеробе. Он не только теплый и легкий, но еще и восхитительно нежный на ощупь… Тут уж главное не тепло, а красота. Человек опытный отличит кашемировый пиджак от обычного с расстояния в десять футов. Даже издалека видно, до чего он мягкий. У него нет ни одного острого угла. Женщины, которые сразу же замечают такие вещи, так и норовят вас погладить. С этим придется смириться, если вы хотите носить кашемир» [192].

Спрос на кашемир уверенно растет во всем мире, а потому купить изделия из него можно практически в любом приличном мужском магазине, рассчитанном прежде всего на элиту и расположенном в Лондоне, где вас встретят соблазны Берлингтонского пассажа. «Четыре главных кашемировых барона – «Берк», «Фишер», «Лорд» и «Пил» – предлагают каждый свой стиль, разумеется, всего лишь вариацию на классическую тему. Цены у них различаются, но не существенно. Дешевого кашемира в природе не существует» [193].

В-седьмых, в мире элиты большим спросом пользуется икра, причем в английском языке найдется не так уж много слов, которые напрямую ассоциировались бы с богатством, роскошью и блаженством. Исходя из этого, П. Мейл следующим образом описывает значимость икры для представителей элиты: « Икра. Ну, чувствуете? Едва произнеся это слово, вы ощущаете во рту божественный вкус и будто бы на мгновение оказываетесь в компании знаменитых мужчин и красивых женщин. Икра уверенно занимает место на самом верху рейтинга предметов роскоши вот уже две тысячи лет… Многие известные в древности кулинарные изыски вроде язычков жаворонков, мозгов фламинго, запеченных лебедей и павлиньих грудок остались в прошлом в результате изменения общественных вкусов или законов, но икра сумела сохранить свою популярность до наших дней. Эту популярность, правда, никак нельзя назвать широкой, поскольку наслаждаются ею немногие, но, согласитесь, если бы в «Макдоналдсе» можно было заказать черную икру на булочке с кунжутом, она потеряла бы большую часть своей прелести» [194].

Во Франции под икрой понимают осетровую икру, представляющую собой изысканный деликатес для избранных, зачастую недоступный для рядовых людей.

В-восьмых, представители мира элиты не знают проблем с жильем во время путешествий, когда они прибывают на отдых или на деловую встречу в Женеву и Нассау, в Ниццу и на Ибицу. Все дело в том, что у них, как правило, имеется второй дом или квартира в различных местах нашей планеты. «Теоретически второй дом, – отмечает П. Мейл, – вещь чрезвычайно удобная. Он всегда в вашем распоряжении. Он расположен в какой-нибудь симпатичной части света, где цены на недвижимость постоянно растут. Нежась на солнышке или несясь вниз по склону, вы про себя удовлетворенно повторяете, что сделали очень мудрое вложение… Не для вас эти изматывающие групповые туры или отели «все включено», в которых приходится селиться всему остальному человечеству. Вы не такой, как все. Вы – человек, у которого в кармане лежит ключ от дома за границей» [195].

В-девятых, шикарные представители высшего общества посещают самое дорогое бистро – парижский ресторан «Л’Ами Луи», который является настоящей находкой для тех, кто не стесняется своего аппетита. «Последние четырнадцать лет рестораном управляет солидный и основательный, как бифштекс, человек, которого, кстати, зовут Луи… Я всегда любил эти первые минуты в ресторане, когда с бокалом в руке вы, не торопясь, читаете список блюд и мысленно пробуете каждое на вкус. Что же заказать? Жареную утку? Морские гребешки, пропитанные чесночным духом? Запеченного фазана? Перепелку с виноградом? Со своего места я хорошо видел кухню, находящиеся в непрерывном движении белые фигуры поваров и блеск медных сковородок. До меня доносилось шкворчание жарящегося мяса и запах запекающегося в масле картофеля. Мимо промчался официант, высоко неся поднос с блюдом, охваченным пламенем. Телячьи почки flambé [196]. За ним проследовал Луи, бережно держащий пыльную бутылку. К нашему столику тоже приближался официант» [197]. В этом ресторане можно также заказать фуа-гра, считающееся местной классикой, а так как гусиную печень в ресторан поставляет уже второе поколение одной семьи, то результат, как говорят, заставляет восторженно ахать даже самых привередливых гурманов.